Например, контактный взрыватель. Да, мина реагировала на касание вражеского корабля, но как? Ориентируясь на отклонение от вертикали при этом самом касании. Как это делали? Взрыватель просто плавал в поплавке! Надежно? Не очень. Дальше привязка мин к батареям. На первый взгляд, это было очень удобно. Начался шторм, и взрыватели могут сработать просто так — отключаем. Появились враги — включаем. Нужно пройти своим кораблям — снова отключаем. В то же время — слишком сложно и невозможно использовать в наступлении.

Кстати, еще одна проблема. С одной стороны, Якоби уже десять лет изучает мины, проведены сотни испытаний, рассчитаны способы и тактики постановки и применения… С другой стороны — все это исключительно в теории. И первая же настоящая война показала, сколько всего важного сейчас не учтено.

— Борис Семенович, я теперь буду задавать вопросы, а вы постарайтесь не обижаться, а просто отвечать, — попросил я.

Мой собеседник нахмурился, но кивнул.

— Тогда первый. Вы же изучали, как выгорает порох после подрыва в снаряде? Нет ли такого, что из-за подачи искры в одном-единственном месте это происходит не полностью? И взрывная волна набирает не полную возможную силу?

— Это так, — Якоби как будто расслабился. — Мы действительно заметили эту слабость мин, но она легко решается уменьшением порохового заряда. И тут тройная польза. Экономия пороха, который нужен всем. Возможность не потопить, а только повредить вражеский корабль, чтобы потом его захватить. Ну и, наконец, то, о чем вы говорили — эффективное выгорание заряда.

— А какой был заряд до этого улучшения? — уточнил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Сто двадцать килограммов.

— А сейчас?

— Пятнадцать. И мы рассматриваем вариант мины на четыре килограмма для мелководья, где будут ходить небольшие суда.

— Какого черта, Борис Семенович! — я не сдержался.

— Григорий Дмитриевич! — Якоби вспыхнул и сжал кулаки. Даже мягкий инженер в николаевской России был готов постоять за свою честь, пусть ее и нарушили просто словом.

— Был резок и неправ, — я извинился. — Но и вы меня поймите, Борис Семенович. Сколько мин сейчас стоит в Финском заливе?

— Первая линия из 105 моих мин стоит на большом Кронштадтском рейде и запитана из форта Павел. Вторая линия из 60 мин с уменьшенным зарядом поставлена между фортами Петр I и Кроншлот, оттуда питание выведено к Купеческой гавани. То есть к форту Меншикова. Обе линии в зоне досягаемости артиллерии бастионов, так что малые суда противника не смогут проложить путь вражескому флоту.

Не зря Борис Семенович прописывал тактику для нового оружия. Вроде бы мелочь, но не учел бы ее, и умный враг смог бы разом лишить нас всего преимущества.

— … и еще 92 мины Нобеля на левом фланге от форта Павел, — Якоби тем временем закончил выдавать мне секретную схему обороны города. И ведь не объяснишь ему, что в этом не так. — Так в чем дело, Григорий Дмитриевич?

Инженер пристально смотрел мне в глаза.

— Итого вы поставили 165 ваших мин и 444 мины господина Нобеля, — начал я. — Огромное количество металла, труда, знаний…

— И они остановили врага!

— Адмирал Непир остановился, испугавшись, это так, — я поправил Якоби. — Вот только какие были реальные потери от мин?

— Два корабля были повреждены!

— Больше десятка взрывов, и оба корабля смогли вернуться в строй! Деревянных корабля!

— А есть другие? И как будто десять выстрелов из пушек смогли бы нанести больше повреждений?

— Так мины — это не пушечные ядра. Мины — это не оружие повреждения врага. Мина должна уничтожать. Попался, и все, ты труп! Учитывая, как близко к ней может оказаться вражеский корабль, учитывая, что у нас нет ограничения по объему заряда, так почему сразу не делать ее больше⁈

— Это… Возможно, это имеет смысл, — Якоби проявил свойственную 19 веку разумность и умение слышать чужие аргументы. — Жалко, что балтийские адмиралы не сказали мне того же на учениях или во время консультаций.

— Они просто слишком давно не сражались. В отличие от тех, с кем я работаю на Черном море.

— Что ж, спасибо за совет, я попробую продвинуть его перед царем и Константином Николаевичем… — Якоби бросил взгляд на меня и невольно покачал головой.

— Ради дела можете не упоминать о моем участии в этой идее, — я сразу понял, в чем проблема подачи плана за моей подписью на имя нынешнего морского министра. — А если ничего не выйдет, то просто приезжайте к нам. Или… Я хотя бы сам вам пришлю свои записи по итогам первых минных постановок на юге.

— У Константинополя? — Якоби бросил на меня быстрый взгляд.

— Вы забыли? Это была шутка.

— Что-то я в этом сомневаюсь. Григорий Дмитриевич… Рассказывайте, что вы придумали, и попробуем это сделать вместе. Я же правильно понял, вы ради этого задержались? Так давайте без недомолвок.

— Давайте без недомолвок, — согласился я. — Так что нам мешает разбросать ваши мины перед выходом из Босфора?

— Глубина, — ответ Якоби оказался неожиданным.

— Там слишком глубоко?

— Нет, мы не знаем глубину. Значит, не можем рассчитать длину минрепа для правильной постановки. Если канат окажется слишком длинным, то мина будет плавать на поверхности, и ее легко заметят и уберут. Слишком коротким — и ни один корабль ее не заденет. В том же Финском заливе мы сначала замеряли глубину и только потом ставили мины. Поверьте, и я, и Нобель уже годами бьемся над этой проблемой — тут нет простого решения.

— Второй груз, — я вспомнил классический способ, которым многие пользовались до появления датчиков глубины.

— Что?

— Как идет постановка в обычной ситуации? Мы сначала сбрасываем мину с якорем, якорь идет на дно, разматывается трос, длину которого мы заранее рассчитали, и мина опускается на нужную глубину. А если выставить длину троса