и ждёт помощи оттуда. Я думаю, что мы здесь ещё нескоро закончим.

Бойцы взяли раненного на руки, его супруга или девушка рассыпалась в благодарностях.

— Уходите. Не стоит благодарить нас за то, что мы выполняем свою работу.

Корен с оставшейся восьмёркой двинулся дальше. Отходя от статуи, они услышали грохот от её обрушения.

«Вовремя», — выдохнул Ид.

Впереди могли быть ещё пострадавшие, Корен с радостью помог бы всем, но куда больших успехов в сохранении мирных жизней и он, и его отряд добьются, когда разгромят неприятеля, поэтому не было времени, чтобы заглядывать в каждый дом. Нужно целенаправленно двигаться к крошерам.

Пехоты в городе Корен так и не обнаружил, зато боевых машин около двух десятков. Первым был встречен малый пилотируемый юнит. Мощным рывком, заряженными энергией кулаками суперсолдаты разнесли его в пух и прах, такая же судьба ждала и двоих одиночных больших крошеров, повстречавшихся на пути далее.

Складывалось ощущение, что суперсолдат они не ждали. Слишком рассредоточились, став легкой мишенью для отряда Ида. Одна за другой одиночные машины легко уничтожались. Пока заряд батарей не опустился ниже десяти процентов, Корен со своими соратниками лишил армию Порта Огненного Моря двенадцати машин, пять из которых были двухместными, усиленными.

— Нужно отступать к тягачу, зарядимся и утром продолжим, — отдал приказ об отходе Ид. Он надеялся, что им хватит времени, чтобы зарядить иссякшие батареи. В случае преследования, они могли бы уехать на север, а затем нанести повторный удар.

Всё было непросто, как всегда. Закон подлости работал исправно, используя свои гнусные правила против отряда суперсолдат. На пути встали два крошера: большой и малый.

— Внимание всем! Займитесь гигантом, того, что поменьше, я возьму на себя. В первую очередь следует разделить их!

Бластерным огнём, параллельно укрываясь от ответных выстрелов, отряд и сам Ид старались уводить машины друг от друга в разные стороны улицы. Дождь только усиливался, а вместе с ним крепчал и ветер.

Когда крошеры были разделены, Корен мог атаковать своего противника в лоб, он рассчитывал использовать остатки заряда щитов, чтобы пробить броню кабины и убить пилота.

Ид совершил гиперпрыжок, но заряда, который он израсходовал, полностью вложив в этот удар, не хватило. Боевой юнит схватил его своей механической рукой, сдавливая как удав свою жертву. Напрягая все свои мышцы, усиленные внешней мускулатурой боевого костюма, Корен сопротивлялся сжимающемуся металлическому кулаку. Он чувствовал, как что-то хрустит в области спины, Ид надеялся, что повреждаются имплантаты, а не его позвоночник.

Дышать было уже невозможно, а без кислорода забитые, задеревеневшие мышцы отказывались подчиняться.

«Вот и конец», — проговорил в мыслях Корен. Но это было не так. Отряд смог разобраться со своим противником и уже поспешил на помощь своему командиру.

Суперсолдаты поразили крошер, и металлическая рука разжалась, бросив Корена на мокрую, поведённую волнами мостовую. Он упал прямо в лужу. Промокая от натекающей внутрь экзомиокостюма воды со стороны ворота, сняв шлем, Корен не до конца понимал, откуда эта влага. Дождевая вода или его кровь?

Ид лежал, устремив взгляд к небу, оно окропляло его лицо угасающим дождём, облака снижались, будто небо вот-вот рухнет, а может, и весь мир. Всё тело парализовала пронзающая неврологическая боль, звон в ушах не позволял услышать, что говорят поснимавшие шлемы номера из его отряда, расталкивающие друг друга, чтобы дать командиру больше кислорода.

Возможно, он умирал, как Седьмой в Вайтхае, а может, ещё была надежда на спасение. Думал командир лишь об одном, в его голове звучал собственный голос, складывающийся в лиру, которую он хотел послать к дальним звёздам, да хотя бы к солнцу и обратно. Он голосил внутри головы, теряющей ощущение реальности:

«Ты меня и не видишь! Я кричу — ты не слышишь!

Небо падает вниз, где ты друг? Тебя нет!

Мой мир рухнет вот-вот, отзовись, если дышишь,

Подари мне надежду на новый рассвет.

Протяни же мне руку сквозь пепел и дым,

Ты — мой ангел хранитель, опора моя!

Сквозь пространство и время вернись вновь живым,

Лишь тогда я пойму, что живу я не зря.

На жестокой войне я прошёл через ад,

Я весь кровью истёк, утонул в море зла,

Проносясь сквозь жестокость, с оглядкой назад,

Мимо смерти и горя, туманная мгла,

Она всё застелила, сравняла с землёй,

Города хоронила, машины, людей,

Отпечаток оставив своей пятернёй

На могилах несбывшихся чьих-то идей.

День за днём, шаг за шагом, и за боем бой,

В атмосфере подрывов, снарядов, огня,

Я жалел, что нет прочной стены за спиной,

Той, что сможет спасти и утешить меня.

Как дозваться до крайних пределов всего?

Как кричать своим сердцем, всем телом, душой?

Как суметь в этот час сотворить волшебство?

Ты возьми на корабль мою душу с собой!

Ты услышишь меня в парусах корабля!

Небо падает вниз, где ты друг? Нет тебя!

Леденеет огонь, улетает земля,

Но я верю в спасителя, верю в тебя!

Точно знаю, ты жив, и меня ты отыщешь

Среди звёзд миллионов и хищных планет.

Мой мир рухнет вот-вот, отзовись, если дышишь,

Подари мне надежду на новый рассвет».

Ванесса III

Звонок Винсента так и остался глухим ночным эхо, раздающимся в ночи, медленно затухающим и угасающим. На звонки он больше не отвечал, через пару недель Ванесса перестала трезвонить, а через пару месяцев начала активно гнать мысли о минутном разговоре.

Кейра убеждала её постараться забыть. Как всегда, это было непросто, но время лечит, как бы примитивно это не прозвучало. Тем более что с его течением более насущные и часто встречающиеся проблемы оттесняют старые неурядицы, занимая место в мыслях. Голова — не бесконечный космос, и даже триллионы нейронов головного мозга не в состоянии отвлекаться на призрачные переживания, когда жизнь продолжает поливать дерьмом из своего щедрого черпака.

Шли месяцы в новой должности, каждый день, как в знаменитом фильме, начинался, проходил и заканчивался одинаково. Любой врач рано или поздно настолько пресыщается жалобами своих пациентов, что начинает пропускать ненужную информацию мимо себя, вычленяя из неё лишь то, что важно для сбора анамнеза и постановки диагноза, а также назначения лечения. Но вот когда на работе никто из коллег не общается с тобой, лишь издавая шипящие звуки приветствия и прощания, выдавливаемые из чувства долга, будто из чрева гадюки, разговор по душам с каждым пациентом становится отрадой для мозга. Особенно, когда друзей и родных рядом нет, ты не пьёшь, тебе некому излить душу.

Новообретённая подруга в