— Если заберу сегодня деньги из танзанийского банка, то получу больше.

— Как ты себе это представляешь? Как объяснишь танзанийцам? А производство закрыть? Предоплаты сырья проведены. Это нереально. Танзанийцы на это никогда не пойдут, их растерзает собственный народ. Не дадут они это сделать.

— Когда-то такая ситуация все равно возникнет.

— Не согласен. Я тоже так раньше думал, но, поговорив с танзанийцами, понял, что это неверно. Необходимо отработать сезон, не создавать безработицу. В следующем сезоне можно придумать мотивацию и закрыть производство. Все тихо вернется к прежнему состоянию. Во всяком случае, скандала национального и социального значения не произойдет.

— С позиций танзанийцев ты прав, а вот с моих — нет. Я сомневаюсь, что даже в отдаленном будущем что-то получу. Ты можешь дать мне гарантии?

— Какие-то могу. Конечно, не стопроцентные.

— Так я не согласен. Да и затягивать наше расставание не хочу. Противно мне. Отдай тысяч сорок… Пусть остальное достанется не мне, а, скажем, танзанийцам. Сами разберетесь. Да и тому, кто всю эту чехарду затеял, будет лучше, он своего добился. А я уйду с вашего пути навсегда.

— Ты же знаешь: это все, чем я сегодня располагаю…

— Знаю, поэтому и предлагаю. Зачем тебе деньги? Свои финансовые дыры ты ими не заткнешь. Хотя, может, у тебя их и нет? По нашей договоренности ты получил любимые структуры совместного предприятия и неработающие фирмы по всей стране. Поездки в Англию или еще куда-то тебе спонсируют, а в другом нет нужды. Я ведь кое-что успел понять. А вдобавок обещаю никому свои домыслы не докладывать. Соглашайся.

— Ничего ты не понял… Деньги дам. Неделя тебя устроит?

— Устроит и две.

Григорий Михайлович молча встал и направился к двери. Родик проводил глазами его поникшую фигуру, но удовлетворения не почувствовал. Победа досталась слишком большой ценой.

Оставалась последняя проблема. Организованное товарищество являлось учредителем совместного предприятия и поэтому должно было быть переоформлено на Айзинского. Родика это не устраивало, поскольку кредит, связи, часть закупок, реклама проходили через него. Необходимые переоформления остановили бы эту работу на неопределенный срок, что могло нанести ощутимый ущерб. Родик предложил зарегистрировать новое товарищество под тем же названием и по тому же адресу, что и существующее. Закон этого не запрещал.

Айзинский, понимая, что такое решение полностью не защищает его от возможных неприятностей, взял с Родика массу обещаний и в конце концов согласился. На этом почти все закончилось, и Родик постарался исключить из своей жизни Борю и Григория Михайловича.

Бой этот он скорее выиграл, чем проиграл, но осталось мерзкое ощущение. Родик впервые использовал недопустимые в общении с людьми способы борьбы. Он оправдывал себя лишь тем, что другого выхода Айзинский ему не оставил и сам вел себя еще хуже. Однако внутренний голос нашептывал: оправдания этому не существует, и с этим придется жить, жить так же, как живут преступники, нарушившие устои общества и, вероятно, также старающиеся найти обоснования своим поступкам.

Стараясь все выбросить из головы, Родик поддался неустанным уговорам Вадима Николаевича и вторым приоритетом в работе выбрал противогазную проблему, основные постановочные действия по которой находились в завершающей стадии.

Все договоренности с заводом были официально оформлены, чему активно содействовала Лидия Степановна. Она часто приезжала в Москву. Родик, следуя своим обещаниям, в ущерб бизнесу ублажал ее всеми доступными способами. Между ними возникла если не любовь, то очень близкие отношения умной женщины и умного женатого мужчины. Их встречи проходили по одному сценарию. Сначала дела, и как можно быстрее, потом — ресторан или театр и уединение в гостинице. Иногда Лидия Степановна заранее по телефону просила Родика что-то сделать по работе или для себя. Родик аккуратно и точно выполнял все поручения, даже покупал что-то в магазинах, понимая, что это освободит время для личного общения. В частности, поэтому сотрудничество с заводом развивалось гладко. Более того, Родик подписывал любые документы через Лидию Степановну даже без дополнений и корректировки директором завода. Вероятно, тот всецело ей доверял.

Вместе с тем Родика все больше настораживало затягивание всех обязательств покупателями Вадима Николаевича. Вообще этих покупателей Родик, как ни старался, не мог увидеть. Вадим Николаевич ограничивал общение перепиской. Переписка была огромной и состоящей в основном из запросов. То требовалась свежая складская расписка, то просили уточнить технические характеристики, потом понадобилось большое количество образцов для каких-то испытаний. Однако сдвигов по оплате Родик не наблюдал. Вадим Николаевич всячески успокаивал его, выискивая объективные и субъективные причины, которые Родик либо вообще не воспринимал, либо подвергал безжалостной критике. Наконец ему, привыкшему к активным действиям, надоело ждать, и он предложил начать продавать противогазы как обычный товар. Благо, опыт продаж у него уже появился. Учитывая практическую невозможность самому вести такую работу, Родик поставил на нее Михаила Абрамовича — тот как нельзя лучше подходил для этого, владея искусством составления договоров. Место для этой работы искать не пришлось — всем требованиям соответствовала имеющаяся в офисе комната переговоров, которая при разделе с Айзинским перешла к Родику.

Вскоре появились первые клиенты. Самое удивительное, что их потребности совпадали с заказом Вадима Николаевича. Это наводило на неприятные размышления. Кроме того, все они просили образцы. Лидия Степановна каждый раз привозила несколько десятков противогазов, но этого не хватало для удовлетворения растущего в какой-то безумной прогрессии числа то ли покупателей, то ли посредников. Офисная папка под названием «Предварительные договоры по противогазам» разбухала на глазах. Причем многие потенциальные закупщики были, по мнению Родика, вполне серьезными людьми и представляли известные российские, а часто и зарубежные организации. Иногда они приходили через завод, где соблюдали договоренности и всех интересующихся направляли к Родику.

Однако оплат не было, хотя с несколькими зарубежными фирмами уже имелись контракты на поставку с конкретными сроками выставления аккредитивов. В одном контракте даже предусматривался наличный гарантийный бонус, помещаемый в сейф зарубежного банка. Причем договор об аренде сейфа прилагался к контракту и был составлен так, что только Родик мог в течение действия контракта открыть сейф, предъявив документы об отправке соответствующей части противогазов. Это было ново и дополнительно убеждало Родика в серьезности намерений покупателя. Вадим Николаевич ко всему относился с детской ревностью, считая, что это бессмысленное занятие, а люди — посредники, отнимающие время. Родик с ним не спорил, но был убежден, что работу вести надо вне зависимости от ее эффективности. На рынке должны знать, кто главный продавец. Да и оценить, кто из приходящих покупатель, а кто посредник, он не мог, даже после того, как нашел время включиться в процесс. После предварительного отсева посетителей, проводимого Михаилом Абрамовичем, он стал в обязательном порядке встречаться с теми, кто предлагал контрактные отношения.