сустава. Травма была старой, такой старой, что уже давно потеряла вид, свойственный недавним увечьям, в которых разум все еще видит недостающее и тщетно пытается соединить реальность с ожиданиями. Но человеческое тело невероятно пластично и старается компенсировать любую потерю по мере возможностей. В случае с покалеченной рукой очень часто происходит легкая деформация, в результате которой оставшиеся функции максимально увеличивают свою продуктивность.

Я завороженно ощупала руку. Пястные кости обрубленных пальцев были целы, но окружавшие их ткани сжались и изменили форму, обособив эту часть ладони, так что мизинец с безымянным пальцем стали сильнее противопоставлены большому. Я видела, как легко и непринужденно Арч пользуется этой рукой, когда держит кружку или орудует лопатой.

Шрамы вокруг обрубков разгладились и побледнели, образовав гладкую шершавую поверхность. Оставшиеся суставы были поражены артритом, да и вся рука выглядела настолько деформированной, что и руку-то уже слабо напоминала — однако при этом совсем не выглядела отталкивающей. Она была теплой и сильной в моих ладонях, и даже странно привлекательной, словно обкатанная водой щепка.

— Вы сказали, это был топор? — спросила я, задаваясь вопросом о том, как он сумел так себя покалечить, учитывая, что Арч правша. Неверный удар мог задеть руку или ногу, но отхватить два пальца на одной руке, да еще так… Я вдруг начала понимать, в чем тут могло быть дело, и ладонь моя непроизвольно сжалась. О нет.

— О да, — сказал он и выпустил облако дыма. Я посмотрела прямо в его голубые глаза.

— Кто это сделал? — спросила я.

— Фрэзеры, — ответил Арч. Он тихонько пожал мою руку и отобрал свою ладонь, поворачивая ее так и эдак. Потом поглядел на Джейми.

— Не Фрэзеры из Ловата, — добавил он. — Бобби Фрэзер из Гленхельма и его племянник, его звали Лесли.

— Вот как? Что ж, это неплохо, — ответил Джейми, подняв бровь. — Не хотелось бы мне услышать, что это был мой близкий родич.

Арч почти беззвучно хохотнул. Глаза по-прежнему ярко сияли в сеточке морщин, но что-то в этом смехе заставило меня отступить на шаг.

— Не хотелось бы, — согласился он. — Мне тоже. Но это было в тот год, когда ты только должен был родиться, a Sheumais, или годом раньше. Сейчас Фрэзеров из Гленхельма вообще нет.

Сама по себе рука совершенно меня не смущала, но воображение рисовало мне картины того ужасного происшествия, и от этого меня немного мутило. Я опустилась на крыльцо рядом с Джейми, не дожидаясь приглашения.

— Почему? — спросила я без затей. — Как?

Арч затянулся и выпустил еще одно колечко. Оно коснулось остатков первого, и оба они рассеялись в тумане пахучего дыма. Мистер Баг немного нахмурился и посмотрел на руку, теперь лежащую у него на коленях.

— Ну. Это был мой выбор. Видите ли, мы были лучниками, — начал он объяснять. — Все мужчины из моей септы: нас для этого натаскивали с малых лет. Я получил свой первый лук в три, а к шести мог попасть тетереву в сердце с сорока футов.

Он рассказывал об этом, не скрывая простоватой гордости, и щурился на небольшую стайку голубей, собравшихся под деревьями неподалеку, как будто оценивал, насколько просто будет подстрелить одного из них.

— Я слыхал, как мой отец рассказывал о лучниках, — сказал Джейми. — В Глен-Шиле[59]. В основном это были Гранты, говорил он, но попадались и Кэмпбеллы.

— Да, это были мы. — Арч пыхнул трубкой, и его голову заволокло дымом. — Мы прокрались вниз ночью через кусты, — рассказывал он мне, — и спрятались посреди скал над рекой в Глен-Шиле в гуще папоротников и рябин. Можно было стоять в футе от нас и не заметить ни одного, такими плотными были заросли… Немного тесновато, — доверительно добавил он, обращаясь к Джейми. — Невозможно было подняться, чтобы сходить по нужде, а мы ведь поужинали и малость выпили пива, прежде чем перейти на другую сторону горы. Приходилось все делать на корточках, по-бабьи. Тетиву мы прятали под рубахами, чтобы она не намокла от дождя, который капал сквозь папоротник прямо нам за шиворот! Но с рассветом, — весело продолжил он, — мы встали по сигналу и начали стрелять. Красивое, скажу я вам, было зрелище — наши стрелы так и сыпались с холмов на тех бедняг в лагере у реки. Твой отец ведь тоже там сражался, a Sheumais, — добавил он, указывая мундштуком на Джейми. — Он был как раз у реки.

Судорога беззвучного смеха сотрясла Арча.

— Не слишком вы друг друга любите, — ответил Джейми сухо. — Вы и Фрэзеры.

Старый Арч покачал головой, ни капли не смутившись.

— Нет, — сказал он и вновь, чуть более сдержанно, заговорил со мной: — Так вот, когда Фрэзерам случалось схватить на своих землях Гранта, они обыкновенно давали ему выбор: лишиться правого глаза или двух пальцев правой руки. Так или иначе, он уже не смог бы пустить в них стрелу.

Арч медленно потер покалеченную руку о бедро, выпрямляя ее, будто его призрачные пальцы тянулись к поющей тетиве, тосковали по ее прикосновению. Потом мужчина потряс головой, как будто отгоняя видение, и сжал ладонь в кулак. Он повернулся ко мне.

— Вы же не собирались отхватить Кристи пару пальцев, миссис Фрэзер?

— Нет, — ответила я ошарашенно. — Конечно, нет. Он же не думает…

Арч пожал плечами, кустистые белые брови подскочили к редеющим волосам.

— Точно не скажу, но он, кажись, очень тревожится о том, что его будут резать.

— Хмм, — протянула я. Нужно будет поговорить с Томом Кристи.

Джейми поднялся, чтобы идти, и я рефлекторно последовала за ним, отряхивая по пути юбки и стараясь вытряхнуть из головы картину — пригвожденная к земле рука совсем молодого парня и летящий вниз топор.

— Значит, ты говоришь, в Гленхельме больше нет Фрэзеров? — задумчиво спросил Джейми, глядя на мистера Бага. — Лесли, племянник, он был наследником Бобби Фрэзера, так ведь?

— Да, был.

Трубка мистера Бага потухла. Он перевернул ее и аккуратно постучал чашей о край крыльца, выбивая остатки табака.

— Их убили вместе, не так ли? Я помню, отец однажды об этом рассказывал. Их нашли в ручье с пробитыми головами.

Арч Баг моргнул, глядя на него, и лениво прикрыл глаза, как ящерица на солнце.

— Ну, видишь ли, Хэмиш, — проговорил он, — лук, он как хорошая жена, да? Он знает своего хозяина и отвечает на его прикосновение. А вот топор… — Арч покачал головой. — Топор как шлюха. Его может использовать всякий, притом любой рукой.

Он дунул в трубку, чтобы очистить от пепла, и, протерев чашу платком, бережно засунул ее под одежду левой рукой. Он широко улыбнулся,