Я невольно вздохнул: теперь и назад предстояло полное романтики путешествие пешкарусом по однообразному тоннелю. Не то чтобы на меня давила многометровая скальная толща над головой или клаустрофобия, нет, навидался в своё время. Просто прямой как стрела, абсолютно лишённый каких-либо естественных укрытий тоннель вызывал безотчётное чувство уязвимости, сказывалась выработавшаяся паранойя. Ну а что вы хотите, за последний месяц, что мотаюсь по Галактике, сколько меня пытались убить, сколько сам врагов уничтожил! Да ещё эта нездоровая тенденция – с каждой последующей операцией огребать всё больше и больше. После Севена пришлось пятую нашивку за ранения на мундир лепить.

А ещё, крайне неудобно было себя чувствовать в положении охраняемого объекта вне огневого контакта с противником.

Снова щелчок в эфире: «Необроны» – всё так же отрывисто, от ушедшей вперёд первой тройки.

И снова проходим без потерь, но вот дальше везение резко пошло на убыль. Буквально через пять минут нарвались на смешанный состав из необронов и катри. Чёртовы алиены не стеснялись активно применять псионику, поэтому Уиларду пришлось залечь, дожидаясь подхода второй тройки, с палочкой-выручалочкой в лице Габриэля, нейтрализующего биотические удары катри.

Стрельба, взрывы, мат… Да, мат. В своё время американцы как один из аспектов успешных боевых действий выделяли длину фразы для подачи команды, так, по их исследованиям, в бою между подразделениями армии США и армии Японии американская армия показала более эффективное управление боем за счёт того, что в среднем на команду приходилось пять с половиной слов против десяти у японской. В советской армии этот показатель составлял примерно семь слов, но и это было отмечено особо: в ходе реального боя при подаче команд русские переходили на русский матерный, что уменьшало длину до менее чем четырёх слов.

О, слышали бы вы эту полную лаконизма речь! И слыша такой родной русский матерный, я испытывал не вполне пристойное удовлетворение. Брань – это всё-таки, наверное, не совсем тот продукт, стойкостью ко времени которого стоило бы гордиться.

Бои в помещениях скоротечны, это не подготовленные оборонительные позиции, тут всё решает оружие: у кого мощнее, тот и в дамках. Нам в этом плане повезло. «Хеклер и Кох» не пожалела самых последних образцов, которые выдавали просто сумасшедшую мощь или, как раньше говорили, удельный вес залпа. Кстати, этот ход уже активно пиарился в Сети. Не хватало только видеоролика со мной, но, думаю, такое предложение ещё поступит, этих акул бизнеса учить не надо, как делать прибыль.

Вот и этот бой не продлился больше нескольких минут. Но последовал взрыв брани в эфире и яростный, пробившийся сквозь маску спокойствия голос Уиларда: «У нас сотый!» Сотый – это тяжёлое ранение, сопряжённое с невозможностью продолжать бой. В голове немой вопрос: «Кто?» А в обходном, пробитом в скале ходе, ещё даже ничем не укреплённом, у стены изломанной куклой лежит Кравиц.

Тихое ругательство Сары, у самого на языке вертится мрачное и непечатное. Броню словно мял в кулаке великан, ни одного неповреждённого элемента. Тяжёло вздохнув, поднялся с колен Ноймер, сидевший над телом. Реанимационные мероприятия и первую помощь может оказать каждый, но в основном – определить необходимую комбинацию препаратов, которые введёт встроенная аптечка. В его руках был мобильный медблок, похоже, внутренняя аптечка брони Кравица была повреждена.

– Его надо на корабль, больше двух часов под препаратами тело вряд ли выдержит. – Голос был наполнен тревогой.

Сара поняла меня без слов, коротко рявкнула:

– Тогда вперёд, мы уже близко.

На ходу поменяли построение, двое замыкающих остались с Кравицем, заодно прикрывая наши тылы, Морозов вошёл в состав первой тройки. Двигаться решили единой группой, только Мэйв задвинув подальше назад. Наша цель рядом, а значит, предстоит жаркий бой, матриарх крайне опасная боевая единица сама по себе, а уж при поддержке десанта катри становится вообще чрезвычайно трудной целью.

Оставшийся путь прошли без сюрпризов, пока не упёрлись в мощные шлюзовые ворота. Короткий взмах ладонью – и Ноймер пристраивается к терминалу, ломая электронные мозги активированным инструметроном, а Уилард покрепче перехватывает щит, чуть наклоняясь вперёд, сжимая в правой руке дробовик, просунутый сквозь специальную прорезь. Строй уплотняется, щетинясь автоматами справа и слева.

Кивок Ноймера, сигнал на терминале загорается зелёным, а в расходящиеся створки уже вливается плотным потоком спецназ. Тут же начинают расходиться вторые створки шлюза, новый протокол, внедрённый после взлома, не даёт им закрыть первые ворота и провести нормальное шлюзование.

Небольшой коридор – и мы врываемся в помещение, заставленное различной аппаратурой.

– Чисто, – короткий доклад.

Беглый осмотр, и вправду никого. Бойцы расходятся по залу, осторожно обтекая массивные блоки, змеящиеся кабелями и трубопроводами, а мой взгляд прикован к площадке в центре возле огромной стеклянной колбы, ну если можно назвать колбой стеклянный цилиндр метров пяти в диаметре, заполненный каким-то коричневого цвета газом.

«Похоже, именно там были те самые образцы биооружия», – отрешённо вглядывался я в коричневую муть, различая неподвижную бесформенную массу внутри.

Молча по наклонному пандусу поднимаюсь на площадку, Сара, чуть опустив пистолет, идёт слева, а сзади, отстав на пару шагов, Мэйв с пустыми руками, хотя кобура и висит на поясе, но что возьмёшь с гражданского.

Осторожно прикасаясь рукой в броневой перчатке к стеклу, убеждаюсь: там жизни нет. Ну и хорошо, не хватало ещё, чтобы Калиса выпустила это что-то на нас.

Вдруг из распахнувшихся створов в противоположной части зала слитно ударили несколько автоматов, и зал наполнился воем очередей, оставляющих раскалённые росчерки в опасной близости от нас.

Залёгшая группа попыталась ответить, но момент внезапности сыграл свою роль, и в зал успели ворваться катри в чёрной броне.

Мы на площадке, как мишени в тире, поэтому незамедлительно падаю на решётчатый пол и перекатом ухожу в сторону по стеклянной камере, а по стоящему рядом массивному пульту пробегает строчка попаданий, дырявя всё на своём пути. Коричневая муть с лёгким свистом начинает вырываться наружу, и что-то мне подсказывает, что попадать в это ядовитое облако не стоит.

В перекате цепляю стоящую в ступоре Мэйв, жёстко роняя её и стаскивая за собой в укрытие. Сейчас не до сантиментов и возможные синяки меньшее из бед. Смотрю в большие глаза, наполненные горьким удивлением, но она лишь одними губами шепчет: «Спасибо».

Коротко киваю и, убедившись, что она надёжно прикрыта, оцениваю обстановку. Недалеко от нас Сааринен азартно садит из пистолета, постоянно двигаясь и меняя точки стрельбы. С площадки она спрыгнула раньше меня и сейчас вела фланговый огонь, укрываясь за массивными блоками лабораторного оборудования и не давая катри приблизиться к группе.

Вдруг мощная волна смела, выдирая с корнем, укрытие капитана, а я открыл бешеный огонь, прикрывая спасающую свою задницу Сааринен.