– Свет! – скомандовала Леройская.

Вспыхнули десятки кристаллов в люстрах и канделябрах. Они мгновенно осветили вычурный холл с массой лепнины и золотых вензелей на стенах, бархатом обитые диванчики, мягкие пуфы, мраморный пол и нас со вздрогнувшей старушкой.

– Выключить! – завопила она, хватаясь за сердце. – Он установил защиту от иллюзий! Даже от простых, косметических… – Закрыв лицо руками, герцогиня прошептала с надрывом: – Святые угодники! Я… я…

– Вам плохо?

– Нет! – Она помолчала. – Я, пожалуй, оставлю вас здесь. И дальше не пойду.

– Вы уверены?

Странно, что женщину, сумевшую уйти из дома без обуви, одежды и белья, вдруг смутила ее небрежная прическа и покрасневшие глаза.

– Аб-ас-абсолютно! И лучше всем забыть, что вы меня здесь видели. Надеюсь, мы поняли друг друга? – Я кивнула. – Дармис ДарМаллиус? – позвала она леденящим душу тоном.

– Я слеп, глух и нем, – подтвердил фей и разлетелся на мелкие руны-огоньки.

– В таком случае… – Расстроенная герцогиня несколько раз вдохнула-выдохнула, щелкнула пальцами и надменно произнесла: – Мар, заберите меня.

Черный сгусток дыма почти мгновенно оказался рядом. Уплотнился, приобрел форму могучего и рогатого демона, осклабился в ехидной усмешке.

– Неужели вы снизошли до ничтожной охраны? Наконец-то вляпались по самую шляпку… – бравурно начал он и смолк, оторопело глядя на Леройскую. Моргнул пару раз, чуть ехидно улыбнулся. – А вы, собственно, кто?

– Ма-а-ар, – нехорошо протянула герцогиня, – немедленно верните меня домой.

– И все же! – не унимался тот, наслаждаясь триумфом.

Она поджала губы.

– Ося, не могли бы вы воздать ему по заслугам? Дубинкой.

– Той самой, коей вы Ханга отключили? Интересно взглянуть… – Демон бросил ироничный взгляд на замахнувшуюся меня. И подернулся тенью. – Стоять! Я все понял. Домой.

– Немедля.

– А она? – Кивок в мою сторону. – Учтите, использование скользящего оружия в вашем доме, против вашей охраны – это…

– Это была моя просьба, – уверенно солгала герцогиня Леройская, протянула Мару руку и исчезла вслед за ним, бросив напоследок: – Не забудьте о приглашении, Ося.

В дом Ургена Врадора я входила с опаской, приправленной восхищением. Здесь было красиво, дорого и со вкусом обставлено все, каждый метр пространства. Казалось, даже воздушная пустота искрилась благородством, зеркала мерцали претенциозностью, а резные тени лепнины скрывали тайну в своей глубине. Пол блестел, стены и лестница сверкали, ковры дышали чистотой. В очередной раз ощутила себя здесь лишней, и, наверное, разулась бы, не завой в глубине дома щенок.

– Лобастый, ты где?

Перескакивая ступеньки и грозно командуя «свет!», я преодолела четыре пролета и ворвалась в двери, отделявшие хозяйские покои от гостевых.

– Маленький, отзовись!

– У-у-у-у! – раздалось справа, и почти сразу же растерянное: – Мау!

Свернула, толкнула дверь и, проскочив темный кабинет, остановилась возле портрета Врадора в полный рост. Не потому, что глава контроля был на нем особенно хорош, а потому, что за ним раздавались невнятный бубнеж и звуки копошения.

– Тайник за портретом? Надо же, какой умный! – покачала головой и подумала о том, что идти напрямик глупо. Двое уже пошли, не хватало еще, чтоб я оказалась третьей. – И что делать? Лезть через окно, искать другие двери…

– Ося? – послышалось глухое из-за портрета. – Ося, это ты?.. Или очередная галлюцинация? – Голос Реггена был надтреснутым.

– Тебе снова кажется, – ответил ему Врадор сдавленно. – А меня снова мутит…

– Я здесь! – крикнула задорно, чтоб перестали отчаиваться, и очень удивилась слаженному приказу: «Не входи!» Еще чего! Я за ними пришла сквозь дом герцогини, лес и ресторацию, а они – не входи… – Скажите еще: «Не лезь не в свое дело, гномка» или «Портрет побереги»!

– А что с портретом? – спросил с заминкой страж.

– Ничего хорошего. – Я вскинула дубинку и громко крикнула: – Поберегись!

Памятуя о разрушениях в доме герцогини, я совершила легкий точечный удар в угол между полом, портретом и стеной. Раздался громкий «бах!», вслед за ним тихий треск и обоюдный окрик: «Ося!»

– Она самая.

Я отступила, созерцая дело рук своих.

Угол лопнул не хуже мыльного пузыря. Стена и пол покрылись сетью мелких трещин, но не обвалились. Зато портрет осыпался прахом. Открыв узкий коридор с сотней метровых игл, обвалившуюся лабораторию справа от него и двух пришпиленных одержимых в тупичке слева. Все как лобастый и показал – один магическими путами придавлен к полу, второй прилип к потолку. Теперь понятно, отчего Врадора мутило: несчастный висел вниз головой и был бледен. Или же побледнел, увидев степень растущих в его доме разрушений.

Потрескавшимся полом и дрогнувшей стеной кабинета дело не обошлось. Треснули и осыпались противоположная стена и пол лаборатории, вслед за ними стена и пол нижней комнаты, оказавшейся гостиной, а затем и еще более нижней комнаты, являвшейся не то танцевальным залом, не то тренировочным. Что было под ним, я разглядеть не смогла, в отличие от Врадора. Он удобно висел, мог оценить от и до и теперь смотрел на меня разъяренно и зло.

– И давно висим? – попыталась я вернуть стража к причине моего визита, а не к его последствиям.

– Два часа, – ответил Регген, улыбаясь мне во все клыки.

– Пролетевшие как две минуты, – рыкнул глава контроля и дернулся, рассмотрев дубинку в моих руках. – Это что?! Это… треклятый торрон.

– Это ваше спасение, – парировала я и подбросила дубинку. – К слову, прекрасный образчик для совершения побегов.

– Проклятье! Из всех орудий взять самое смертоносное…

– Но вы сами его отложили. Причем молча.

– Конечно, ведь это… торрон! – Возмущения в голосе с излишком.

Я сердито прищурилась. Ну надо же! Пришла, почти спасла, а он и не думает сказать «спасибо». Хватило взгляда, чтобы Врадор понял – обвинения не по адресу, и обрушился на графа:

– Регген, это ты… тебя четвертовать надо за его создание и хранение.

– Да бросьте! И не такое уж оно и смертоносное, – заступилась я, заметив, как побледнел задохлик. – Вон демон из охраны герцогини стойко перенес удар и не помер… – вспомнила, как он упал и какую вмятину после себя оставил, поежилась. – Надеюсь, не помер. Ну, в противном случае Мар бы сказал.