А пока длилась его схватка с Избранным Учеником,кобелёк-дворняжка подхватил то, что его заставили выронить, и на трёх ногахшастнул к калитке. Так совпало, что уже выходивший в неё Шамарган оглянулся навнезапные крики Хономера и невольно приостановился, держа створку рукой. Пёсиксобрал все силы и пегой стрелой вылетел вон, прошмыгнув у лицедея между босыминогами. И понёсся прочь со всей быстротой, на которую были способны его кривыекороткие лапки.

Позади него нарастал утробный рык старого пса, насмертьвставшего над Вожаком. Он, этот пёс, прожил жалкую и одинокую жизнь, которуюжизнью-то в полном смысле называть было зазорно, потому что тянулась она безвнятного смысла, без любви, без радостного служения. И вот наступали последниемгновения этой не-жизни; пёс отчётливо понимал, что уже не увидит нового дня.Но это было неважно. Он не собирался поджимать хвост и прятаться в конуру,продлевая паскудное существование. Он смотрел на троих кромешников, медленноподходивших к нему, и впервые знал, ради чего и ради кого станет сражаться. Этобыло счастье.

Сердце размеренно и мощно билось в груди, отроду нечёсанаягрива грозно щетинилась, глаза зорко ловили каждое движение врагов. Онувернулся от нацеленного в рёбра копья и, ликуя, с хрустом смял пастью чью-торуку в толстом кожаном рукаве…

Кобелёк-дворняжка, хромавший на трёх ногах по обочине леснойдороги, ещё долго-долго слышал вдали торжествующий голос старого пса и злыекрики людей. Потом всё начало затихать.

А ещё немного погодя над кронами сосен взошло мрачно-рыжеезарево. Это горел двор Панкела Синего Льда. Пламя, ободряемое разбрызганныммаслом, поглощало и дом, и амбары, и мёртвую плоть. Слишком поздно подоспевшиелюди из деревни разгребут головни и увидят, что ночью на бобыля напалиразбойники. И цепной кобель, бросившийся на недобрых гостей, был ими убит, амаленький уродец подевался неизвестно куда. Что взять с трусишки никчёмного!..

Пёсик жалко заскулил и побежал дальше, более необорачиваясь. Что-то грязное и непонятное свешивалось у него из зубов.

«Косатка» кунса Винитара вошла в озеро Ковш сквозь один изузких и длинных проранов и почти сутки осторожно двигалась вперёд по приметам,очень тщательно вырисованным на хорошем и плотном пергаментном листе. Второйкорабль, некогда принадлежавший самозванному вождю Зоралику, остался ждать уберега моря.

– Не заблудиться бы… – откровенно поёживалиськомесы.

Никто из них не побоялся бы заплутать в море, вдалеке откаких-либо мореходных примет. Свечение воды, форма волн – всё внятно, всё безречи говорит, без слова рассказывает! Раз посмотреть, и тотчас понятно, гдекакое течение и в которой стороне суша. Ни один не усомнился бы и средикаменных островков своей родины, затопляемых в прилив, голых и на чуждый взглядвполне одинаковых. Но здесь… Здесь острова были лесисты, а берега проток густопоросли зеленью. Слишком похоже на реки, заманчиво и опасно тянущиеся в глубьстраны. И кто поручится, что вот сейчас из-за острова не ринется на перехватхищная стая лодок, а за кормой не явится из зарослей камыша ещё одна такаяже?..

Впрочем, воины были весьма далеки от того, чтобы поднятьропот и вынудить вождя повернуть. Кунс Винитар был предводителем, какихпоискать. Сколько раз они под его началом вершили дела, о которых не стыднобудет когда-нибудь рассказывать внукам! Сколько раз сокрушали врага, захватываядобычу! А вот теперь всего лишь настала пора отплатить вождю за всё, что онделал для них. Где-то поблизости, берегами здешних озёр, протянулась дорога, апо дороге шёл человек, с которым у Винитара кровная месть. Жрец Богов-Близнецовобещал Винитару подгадать встречу с тем человеком. И никто не скажет про них,дружину, будто они не уважили право вождя оттого лишь, что оказались старымибабами и забоялись чуточку отдалиться от моря!

В узких протоках было не развернуться под парусом. Сегваныдаже опустили мачту и уложили её вдоль корабля, как всегда поступали, когдаизбегали недружественного внимания. И вёсла лежали на своих местах, увязанныевдоль бортов. Вёсла – для открытых пространств. Движением корабля управлялинесколько человек с длинными шестами, вставшие на носу и корме. Остальныебдительно глядели по сторонам. И держали оружие наготове.

Под вечер «косатка» достигла последней приметы, обозначеннойна листе. Боевые сегванские корабли замечательны ещё и тем, что осадка у них небольше аршина, и Хономеру, назначавшему встречу, это было отлично известно.Длинная лодья неспешно проплыла над песчаными отмелями, опрятно раздвинулагрудью листья кувшинок – и мягко ткнулась в топкий берег небольшого затона. Винитар,хмурясь, ещё раз посмотрел на карту. Да, всё так и есть. В самой вершинезаливчика виднелся редкий по здешним местам большой камень почти правильнойкубической формы, а на нём, в точном соответствии с рисунком на листе, вобнимку росли два корявых деревца, сосенка и берёзка. У камня, в силу егонеобычности, даже было собственное название: Одинец. «Но если поблизостипроходит дорога, должны быть и спуски к воде… Почему, пока мы шли вдоль берега,я не видел ни одного? Ни одной прогалины в камышах, только лёжки кабаньи… Иэтот затон выглядит так, словно его сухим путём отроду не посещали…»

На карте, между прочим, никакой дороги тоже не былонарисовано. Винитар подумал и сказал себе, что карта относилась лишь к озеру ибыла предназначена для путешествующих по воде. С другой стороны, люди – вовсяком случае, если им не повезло родиться морскими сегванами – всё-таки держатпуть по воде с суши на сушу. А значит, следовало обозначить хотя бы те отрезкисухопутных дорог, что вплотную подходили к протокам. Непонятно…

Лист, который держал в руках Винитар, покрывал лишь оченьнебольшую часть Ковша. От прорана, выводившего в море, и до того места, гдесейчас стояла «косатка». Протоки, открывавшиеся по сторонам, обрывались словнобы в никуда, куски очень скудно обозначенных островов тоже ни дать ни взятьистаивали в первозданном нигде. Винитар, которому и без того было весьманеуютно, почувствовал себя на краю света: ещё шаг – и лбом стукнешься в Стену,возведённую Богами в самом начале времён!.. Или, если неудача выведет к дырке вэтой Стене, – так и вывалишься прямо за край, за пределы ночи и дня…

Две седмицы назад, в Тин-Вилене, когда выяснилось, чтоинтересовавший его человек покинул городские пределы, Хономер сказал, что всёещё можно исправить, и дал кунсу этот самый лист.

«Откуда, – спросил Винитар, – ты знаешь, что онпойдёт именно сюда?»

«Он не слишком таил свои намерения, когда уходил. Ну а япросто держал уши раскрытыми…»

Винитар хорошо разбирался в картах и даже сам их составлял,когда служил Стражем Северных Врат страны Велимор. Может, именно это и подвелоего: он удовольствовался скупым Хономеровым наброском, а теперь весьма сожалел,что не разыскал в дополнение к карте хоть какого-нибудь местного проводника. Сживым человеком можно поговорить, расспросить его и узнать, что лежит запределами разрисованного пергаментного клочка. Можно расположить его к себе,убедив, что попросту любопытствуешь и вовсе не имеешь намерения грабить нищиерыбацкие деревушки на островах. Можно и припугнуть, если другого выхода не окажется…Ну а что прикажете делать с убогим листом, который всё равно ничего нового неповедает?..