Он взял мое лицо в ладони.

– Шесть месяцев назад я был чертовски несчастен. А потом появилась ты. Рядом с тобой я не чувствую необходимости оказаться в другом месте или стать кем-то другим. Я могу быть самим собой, и это не будет так чертовски плохо. Это подарок, Уиллоу. И я никогда не смогу отплатить тебе за него, – он провел большим пальцем по моей нижней губе. – Так что перестань смотреть на меня так, словно что-то мне должна. Это не так.

Я сжала зубы и шмыгнула носом.

– Не заставляй меня плакать над первым оргазмом, – сказала я. – Но разве ты не хочешь… Как долго тебе будет этого хватать?..

– Я не хочу спать с тобой, – сказал он.

Я скрестила руки на груди.

– То есть хочу, – засмеялся он. – Боже, конечно, хочу. Но тебе семнадцать.

– И? – спросила я обиженным тоном, когда облегчение скользнуло в мою грудь, успокаивая наэлектризованные нервы.

– Нам нужно подождать, пока тебе не исполнится восемнадцать. Или, когда ты не будешь готова, но только после восемнадцати.

– Возраст не имеет значения.

– Ага, скажи это своему сердитому отцу.

– Ух, не напоминай, – я провела пальцами по его подбородку. – Тебя не станет раздражать ожидание?

Он покачал головой.

– Такое впечатление, что я всю жизнь ждал тебя, Уиллоу. Могу подождать еще чуть-чуть.

Мои глаза наполнились слезами, и я хлопнула его по плечу.

– Теперь ты это специально.

Он нежно поцеловал меня.

– Никогда не сомневайся.

Я покачала головой.

– Никогда.

На следующее утро на уроке английского Полсона я села за парту рядом с Энджи. Сегодня на ее футболке была надпись «Не читай мою футболку». Она сделала вид, что снимает очки и смотрит на меня.

– Ты выглядишь по-другому, – сказала она. – Прямо вся светишься. Вообще-то, если бы мне пришлось выбирать слово, я бы сказала… оргазмично.

К моим щекам прилила кровь, и ее глаза широко распахнулись.

– Нееет, – выдохнула она. – Ты это сделала?

– Тс-с-с.

Она снизила тон до шепота.

– С Айзеком?

– Нет, с поваром Боярди, – ответила я. – Конечно, с Айзеком. Но мы не занимались сексом. Мы делали… другие вещи.

Энджи сложила руки под подбородком.

– Ох, милая, я так рада за тебя. И «другие вещи» недооценивают. Мы с Нэшем занимались «другими вещами» год до самого дела, и это было удивительно. Словно длинная прелюдия.

– Энджи, – я огляделась.

Она пожала плечами.

– C’est la vie, ma chere.

– Так… – я прикусила губу. – Вы с Нэшем ждали целый год?

Выражение ее лица смягчилось.

– Не все парни придурки, – сказала она. – В действительности большинство парней явно не придурки, – она поджала губы, раздумывая. – Конечно же, есть парни где-то посередине, которые не считают, что они придурки. Но просто общество не смогло объяснить им, что делает человека придурком. – Она выпрямилась и поискала ручку. – Мне нужно записать это для моего блога.

Я покачала головой, смеясь.

– Ты спасешь мир, Энджи.

– Факт, – сказала она. Она оглядела меня и сощурилась. – Боже, Холлоуэй, ты практически сияешь.

«Потому что мой свет возвращается», – подумала я.

– Клянусь богом, Энджи, я никогда не думала, что буду так себя чувствовать.

– Счастливой?

– Нормальной. Типа у меня есть будущее, где я могу быть такой, как другие девушки.

Улыбка Энджи чуть померкла.

– Значит ли это, что планы Айзека изменились?

Я нахмурилась.

– Нет. Я этого не хочу.

Она бросила на меня многозначительный взгляд.

– Серьезно. Кончено, будет плохо, когда он уедет, но ему нужно ехать. Ради себя. Он добьется огромного успеха, и мы пробудем в разлуке не так долго. В июле мне исполнится восемнадцать, и тогда я смогу быть с ним, сколько захочу. Мои родители могут засунуть свои ужасные предубеждения себе в задницу.

– Но он ненавидит Хармони, а ты любишь его. Это не будет проблемой?

– Не знаю, ясно? – сказала я, чувствуя, что ощетиниваюсь. – Разве я не могу насладиться этим маленьким мгновением счастья сейчас? Ты знаешь, каково это, когда мужчина касается меня и целует. Я думала, что эта часть моей жизни закончилась, но нет. Я думала, что Ксавьер приедет в Индиану через несколько недель, но нет. Все идет очень хорошо. У меня нет причин считать, что так не может продолжаться.

Мистер Полсон поздоровался и начал нудно рассказывать о поэтическом задании на следующую неделю.

Энджи наклонилась, чтобы шепнуть.

– Думаю, отпустить его – разумное решение. Я это уважаю. Просто я не знаю…

– Что?

– Готова ли ты к тому, насколько больно это может быть.

* * *

Тем днем я сидела на королевского размера кровати родителей, в то время как мама упаковывала одежду в чемодан от «Луи Виттон». Папа входил в гардеробную и выходил из нее, нагруженный галстуками и рубашками.

– Помните, премьера в пятницу, – сказала я, вырывая ворсинку из одеяла.

– Не драматизируй, милая, – сказал папа. – Мы уезжаем лишь на неделю. Мы вернемся к твоему великому открытию.

– Премьере, – поправила я. – Почему вам нужно уезжать на целую неделю? Я думала, что вечеринка всего на один вечер.

– Росс Уилкинсон попросил меня остаться на несколько дней, чтобы проконсультироваться по важному проекту.

– И ты просто запрыгиваешь на самолет и летишь?

– Твой отец незаменим и важен для Росса, – сказала мама. – Незаменимые люди прыгают на самолеты.

В голосе мамы звучал скрытый сарказм, и папа уловил это. Напряжение между ними всегда возрастало, когда они говорили о Россе Уилкинсоне. Мне он напоминал плохого хозяина собаки, который ненавидел собак. Он дергал за папин ошейник, таская его повсюду, размахивая косточками, пользуясь его верностью, чтобы вытащить его из Нью-Йорка. Возможно, зарплата того и стоила. Но мне все равно не казалось, что папа незаменим. Скорее, он мальчик на побегушках Уилкинсона, и все в комнате знали об этом.

Мама помахала пальцем перед моим носом.

– Никаких вечеринок. Никаких парней.

Оба предложения словно ударили меня в живот.

– Нет, – тихо сказала я – Больше никаких вечеринок.

Папа встал надо мной, завязывая галстук.