самбиками, нам поведал Тит Ливий: «Чтобы бороться с такими кораблями, Архимед разместил по стенам машины, которые метали в суда, стоящие поодаль, камни огромной тяжести; стоявшие поближе он осыпал дождем более мелких» (Liv. XXIV, 34). Не вызывает сомнений, что при рассказе о штурме Сиракуз римский писатель пользовался «Всеобщей историей» Полибия, поскольку у греческого историка присутствует похожее описание: «Так, если неприятель подплывал издали, Архимед поражал его из дальнобойных камнеметальниц тяжелыми снарядами или стрелами и повергал в трудное беспомощное положение. Если же снаряды начинали лететь поверх неприятеля, Архимед употреблял в дело меньшие машины, каждый раз сообразуясь с расстоянием, и наводил на римлян такой ужас, что они никак не решались идти на приступ или приблизиться к городу на судах» (VIII, 7).

Особое впечатление произвели на римлян железные лапы на цепях, так называемый «коготь Архимеда»: «Некоторые корабли подходили ближе, чтобы оказаться вне обстрела камнями; им на палубу подъемным рычагом, укреплявшимся над стеной, бросали железную лапу на крепкой цепи; захватив нос корабля, лапа вздымалась вверх с помощью очень тяжелого свинцового противовеса – и вот: корабль стоит стоймя с задранным носом; внезапно цель отпускали, и корабль с перепуганными моряками, падая, как со стены, с такой силой ударялся о воду, что даже если он падал не перевертываясь, все равно заливался водой» (Liv. XXIV, 34). Рассказ Плутарха более ярок: «на вражеские суда вдруг стали опускаться укрепленные на стенах брусья и либо топили их силою толчка, либо, схватив железными руками или клювами вроде журавлиных, вытаскивали носом вверх из воды, а потом кормою вперед пускали ко дну, либо, наконец, приведенные в круговое движение скрытыми внутри оттяжными канатами, увлекали за собою корабль и, раскрутив его, швыряли на скалы и утесы у подножия стены, а моряки погибали мучительной смертью. Нередко взору открывалось ужасное зрелище: поднятый высоко над морем корабль раскачивался в разные стороны до тех пор, пока все до последнего человека не оказывались сброшенными за борт или разнесенными в клочья, а опустевшее судно разбивалось о стену или снова падало на воду, когда железные челюсти разжимались» (Marcell, 15).

Особенно много проблем римлянам доставили отверстия в стене, которые по приказу Архимеда пробили на высоте человеческого роста. Защитники могли безнаказанно поражать атакующих легионеров из луков и скорпионов, а сами при этом оставались неуязвимыми. Что такое скорпион, нам рассказал Вегеций: «Скорпионами называлось то, что теперь мы называем ручными баллистами; названы они были так потому, что маленькими и тонкими стрелками они наносят смерть» (IV, 22). Таким образом, при осаде Сиракуз римляне столкнулись с противником, который на порядок превосходил их в инженерном деле.

Сохранился небольшой фрагмент из труда Диодора Сицилийского, рассказывающий о противостоянии Архимеда и Марцелла: «(Архимед) изготовил (в 212 г. до н. э.) механизмы большой силы; так, с помощью механизма с тройным блоком он одной только левой рукой спустил судно с грузоподъемностью в 50 тысяч медимнов. Когда римский полководец Марцелл обложил Сиракузы и с моря и с суши, Архимед сначала несколько судов поднял на воздух машинами и у стены Сиракуз погрузил их разом в пучину вместе с людьми. После того как Марцелл расположил суда несколько дальше, старец опять строит (метательные машины), чтобы сиракузяне могли подымать камни огромной тяжести, и каждый метатель топил суда. Когда Марцелл отодвинул их за пределы обстрела, старец соорудил шестиугольное зеркало, на соответствующем же от этого зеркала расстоянии поставил малые зеркала с четырьмя углами такого устройства: они приводились в движение при помощи суставов, причем большое зеркало поставлено было в середине, т. е. в фокусе солнечных лучей между югом и севером. В силу того, что лучи, отражаемые всеми малыми зеркалами, попадали в конце концов на него, исходящая от него зажигающая сила возросла до больших для кораблей размеров, и он сжег их, хотя они и стояли за пределом выстрела» (XXVI, 17).

Другое дело, насколько информация о том, что Архимед сжег римские корабли с помощью зеркал, соответствует действительности. Ни Полибий, ни Тит Ливий, ни Плутарх об этом не сообщают. Однако Лукиан в сатирической речи «Гиппий или бани», рассказывает о том, как Архимед «при помощи своего искусства сжег неприятельские корабли» (2). Упоминают об этом Зонара и Анфимий из Тралл, архитектор и строитель Софийского собора в Константинополе. В ноябре 1973 г. греческий инженер Иоанис Сакас поставил интересный эксперимент: «В порту Скараманга неподалеку от Афин по его (Сакаса) распоряжению выстроилось несколько десятков солдат. Каждый держал прямоугольное зеркало размером 91×50 см. На расстоянии около 50 м от берега поставили лодку, груженную смолой. По команде Сакаса солдаты несколько раз поднимали щитообразные зеркала – ученый искал нужный угол, чтобы сфокусировать солнечные лучи на лодке. И вдруг лодка задымилась, а затем вспыхнула ярким пламенем»[56]. Поэтому с уверенностью говорить о том, что Архимед не мог сжечь несколько римских кораблей таким оригинальным способом, возможным не представляется. Впрочем, так же как и утверждать, что такой факт однозначно имел место быть.

По свидетельству Плутарха, Марцелл так прокомментировал постигшую его неудачу и успех Архимеда: «Не довольно ли нам воевать с этим Бриареем от геометрии, который вычерпывает из моря наши суда, а потом с позором швыряет их прочь, и превзошел сказочных сторуких великанов – столько снарядов он в нас мечет!» (Marcell, 17). Полибий несколько иначе передает слова полководца: «Марцелл говорил, что Архимед угощает его корабли морской водой, а его самбики как бы с позором прогнаны с попойки палочными ударами» (VIII, 7). Впрочем, сути дела это не меняет.

О том, какие потери понесли римляне во время неудачной атаки на город, конкретной информации нет. Полибий между делом замечает, что Архимед производил в римских рядах «большие опустошения» (VIII, 7), а рассказывая о переживаниях Марцелла, отметит, что «он видел, как осажденные глумятся над его усилиями и какие они причиняют ему потери» (VIII, 8). В том же духе историк высказался и о потерях в войсках Аппия Клавдия: «когда римляне приближались к городу, часть их была непрерывно обстреливаема через отверстия в стене, о чем сказано выше, терпела урон и не могла продолжать наступления» (Polyb. VIII, 7). Как видим, потери римляне понесли, и были они существенные, поскольку в любом другом случае римское командование продолжило бы атаки на город. Больше ничего внятного по этому поводу сказать нельзя. Подводя же итоги неудавшегося штурма, можно привести слова Плутарха об Архимеде: «сам неодолимый, он, в той мере, в какой это зависело от него, сделал таким же и свой город» (Marcell, 18). Плутарху вторит Полибий: «Такова чудесная сила одного человека, одного дарования, умело направленного