Неожиданно в римском лагере появился перебежчик из Сиракуз и заявил, что в городе уже третий день празднуют всенародное жертвоприношение Артемиде. Многие солдаты гарнизона пьянствуют, у горожан мало еды, но много вина, и что самое главное, никто не собирается останавливать это гулянье. Наоборот, по приказу Эпикида на улицы выкатывают новые бочки с вином. Поэтому дисциплина ослабла и у римлян есть шанс проникнуть в город. Вот здесь Марцелл и вспомнил о любознательном легионере, сосчитавшем камни в крепостной стене. Полководец понял, что судьба дает ему поистине уникальный шанс прорваться в город, и приказал позвать к себе в шатер военных трибунов.

Атаку на Сиракузы готовили в обстановке строжайшей секретности. По приказу Марка Клавдия были сколочены две лестницы, высота которых соответствовала высоте городских укреплений. После этого для захвата участка стены был собран ударный отряд в 1000 воинов, в его состав вошли отборные легионеры, лучшие бойцы римской армии. Командующий лично переговорил с этими людьми, не скрывая трудностей и опасностей предстоящего предприятия. В случае успеха посулил храбрецам большую награду. Был также сформирован и второй отряд, воины которого должны были доставить лестницы к городской стене и в случае осложнения ситуации поддержать своих товарищей. Этим легионерам Марцелл ничего не говорил, а просто велел исполнять то, что им прикажут. Закончив подготовку к атаке, римляне стали ждать, когда наступит ночь.

Вечерняя заря начала гаснуть, и Марк Клавдий отправился ещё раз проверить готовность штурмовых отрядов. Чтобы быстрее преодолеть подъем на гребень стены, воины не стали брать с собой копья, вооружившись только мечами, а большие щиты закрепили за спиной. Полководец обошел ряды легионеров, ещё раз напомнил им о наградах и пожелал удачи в предстоящем бою. И как только ночь окутала землю, Марцелл отправил войска к стенам Сиракуз, после чего стал выводить из лагеря главные силы. Тем временем легионеры приблизились к крепостной стене, приставили лестницы и один за другим полезли наверх. В тусклом свете ущербной луны было очень трудно разглядеть карабкающихся по стенам легионеров, царила зловещая тишина, нарушаемая только доносившимися из города пьяными выкриками греков да звуками веселой музыки. Несмотря на то что уже давно миновала полночь, народные гулянья в Сиракузах были в самом разгаре.

Легионеры достигли гребня стены, протиснулись между зубцов и огляделись по сторонам. Стражи не было видно. Стараясь не шуметь, они начали осторожно приближаться к ближайшим башням. Всё новые и новые римляне поднимались на стену, на которой уже стало тесно от большого количества воинов. Неслышно ступая, легионеры цепочкой прошли по стене и вошли в караульные помещения, расположенные внутри каменных башен. Громкий храп, доносившийся оттуда, а также осколки разбитых кувшинов и лужи пролитого вина в коридоре подсказали римлянам, что сопротивления им никто не окажет. Аккуратно вынув из ножен мечи, легионеры зашли в комнату, где вповалку лежали пьяные греческие воины, и точными ударами прикончили всех. Алая кровь хлынула потоком на пол и смешалась с вином.

Продвигаясь по крепостной стене в сторону ворот Гексапил, римляне захватывали башню за башней. Иногда им навстречу попадались гоплиты, еле-еле стоявшие на ногах, но легионеры резали таких противников, как овец, быстро и безжалостно. Так и прорвались к Гексапилам, куда уже подошли легионы Марцелла. Спустившись с башен, римляне прикончили дремавших у ворот караульных и стали взламывать крепкие засовы. Сначала открыли калитку в воротах, после чего сломали задвижки и распахнули тяжелые створы. Стоявший на башне легионный трубач поднес ко рту трубу и протрубил сигнал атаки. Легионеры потоком хлынули в город.

Хриплый рев боевых труб римлян рвал в клочья предрассветный сумрак, когда Марк Клавдий Марцелл вступил в Сиракузы. Греческие воины, охранявшие участок стены к западу от Гексапил, с трудом открывали глаза и, тряся с похмелья взлохмаченными головами, пытались понять, что происходит. Многие так и не разобрались, что к чему, поскольку были убиты легионерами. Другим спьяну померещилось, что город уже взят, поэтому, побросав оружие и доспехи, они стали спешно покидать городские укрепления. Некоторые убегали вдоль стен, а большинство спустилось по лестницам, которые ещё не были заняты римлянами. Однако по улицам уже метались толпы обезумевших от страха горожан, и организовать сопротивление не было никакой возможности. Пользуясь этим, римские манипулы расходились по улицам, быстро занимая городские кварталы. Так, не встречая сопротивления, они и дошли до Эпипол. Солнце медленно поднималось над Сиракузами, освещая яркими лучами агонию древнего города.

Внезапно вдалеке послушался гул, он медленно приближался, становясь всё громче и громче. Центурионы остановили движение колонн и стали прислушиваться, пытаясь понять, что же это такое. А гул всё усиливался, постепенно переходя в оглушительный грохот. Сотни ног, обутых в подбитые гвоздями сандалии, припечатывали камни мостовой, гремело железо щитов и доспехов, боевой клич рвался из глоток, идущих в атаку греческих гоплитов. Командиры отрядов, обороняющих Эпиполы, сумели организовать несколько сотен своих бойцов и попытались остановить продвижение легионов, задержать врага до подхода подкреплений.

Гоплиты ударили большими круглыми щитами в щиты легионеров, и началась рукопашная. Греки кололи римлян мечами и копьями через края щитов в лицо и плечи, старались сбить их с ног мощным натиском сомкнутых рядов. Из соседних домов выбегали вооруженные горожане и вступали в бой с врагом. Звон мечей, треск ломаемых копий и громкие крики раненых волнами катились по городским улицам. После упорного боя гоплиты остановили легионеров и стали оттеснять их к воротам Гексапил. Но отбитые в одном месте, римляне прорвались в Эпиполы в десяти других местах. У защитников просто не хватило сил, чтобы остановить атаку на данном направлении, и дело было не только в неготовности гарнизона: «...Так как город велик, то за дальним расстоянием никто из граждан и не догадывался о происходящем» (Polyb. VIII, 37). Пока в Эпиполах гоплиты сражались с легионерами, в квартале Ахрадины граждане продолжали отмечать праздник Артемиды. Казалось, что всё кончено.

Внезапно распахнулись ворота акрополя на Ортигии, и тысячи греческих воинов устремились на помощь своим товарищам. Эпикид лично возглавил контратаку. Он был уверен, что вся паника произошла из-за того, что небольшой вражеский отряд перебрался через стену и теперь прорывается к городским воротам. Гоплиты быстро пересекли дамбу и углубились в лабиринт улиц, торопясь скорее войти в боевое соприкосновение с римлянами. Но толпы горожан, бегущих за стены Ахрадины и Ортигии, сильно встревожили стратега. Крикнув воинам, чтобы они не робели, поскольку рассказы перепуганных обывателей страшнее, чем действительность, Эпикид вывел своих людей на плато Эпиполы. Здесь ему и открылась картина катастрофы.

Квартал был уже практически занят римлянами, их манипулы двигались по городским улицам в сторону Тихе, Ахрадины и