— Да не знаю, что рассказать… Он редко пишет, но я его за это не виню — кто знает, что у него там за дела — все-таки новая семья, дом. Линда очень милая девушка, прямо таки само очарование, как он говорит о ней, а сейчас, если я все правильно поняла, они переехали в Нью-Йорк.

Джек задумчиво ковырял остатки темного бисквита и никак не мог понять, зачем они устроили все это представление. Приход Майкла, чертовски неприятный разговор об отце и непонятное, но пожирающее изнутри предчувствие беды не давали парню покоя, а потому он все водил и водил металлическими зубчиками по краю тарелки, расплющивая ими крупные крошки и думая про себя: «Чего вы этим добиваетесь? Хотите задать вопрос, так задавайте прямо, к чему быть такими порядочными и тактичными? Как будто, если эта фраза вырвется у вас в процессе беседы, кому-то станет легче или лучше».

Они знают, Джеки, и тебе тоже известна настоящая причина. Это же весело, правда? Как в цирке под большим куполом. Есть веселый клоун и грустный — первый без умолку шутит, а люди смеются, не думая даже о смысле всех этих шуток. Они хохочут, держатся за животы, и их душевное равновесие вмиг оказывается нарушенным — им хочется погрустить. Тогда выходит второй клоун и начинает громко и жалостливо плакать, говорит какие-то странные вещи, не замечая, как темно-синий грим под глазами стекает вниз вместе с искусственным градом слез. Так люди еще больше верят, что клоуну плохо и он взаправду плачет; грязные подтеки и взлохмаченный вид, дрожащие губы — зрители мало-помалу хмурятся и сдерживают в себе подступающие эмоции. Представление заканчивается, и люди снова чувствуют внутреннюю гармонию — они погрустили, посмеялись, и все встало на свои места. Ты такой же клоун, как и этот загадочный человек под толстым слоем белого грима. ОНИ хотят увидеть печаль на твоем лице. Хотят, чтобы и твоя краска медленно стекала по щекам, а грустные глаза все больше и больше наполнялись влагой.

Беги со сцены, приятель. До начала шоу остались считанные минуты.

И все же немного поразмыслив, не переставая сверлить Дауни взглядом, мужчина спросил, обращаясь больше к нему, чем к своей приятельнице:

— А как там его тощая подружка? Ты говорила, что она занималась садоводством, читала книги, а из-за безделья и лени этой бабы они расстались?

— Да, Джордж сбежал от нее — говорят, заболела какой-то дрянью. Давно она умерла, Джеки?

Парень неверяще склонил голову и переспросил, боясь, что это все выдумал его воспаленный мозг, и на самом деле речь идет о каком-нибудь автомобиле и экономической обстановке в Штатах. Но нет, Стилсон услужливо повторила, делая особое ударение на некоторых словах:

— Я спрашиваю, когда она умерла, детка, слушай внимательнее. Уж ты точно должен помнить, а у меня из головы все числа вылетают. Представляешь, Майк, этот негодник убегал ночью из дома и шнырял по кладбищу!

Купер смешно хрюкнул, и Джек чуть не подавился праздничным лакомством. Теперь некогда сладкие и вкусные куски казались резиновыми, и во рту рассыпались, как грязный песок. Парень внезапно почувствовал, что жует не клубничный торт, а комья могильной земли, вязкие и хрустящие, немного влажные от сырости, словно прокисший творог. Он с трудом сдержал себя, чтобы не выплюнуть все обратно.

— Дело в воспитании, — пояснил ей мужчина и шумно отхлебнул чай, немного поморщившись от удовольствия. — К примеру, мне в детстве слишком много разрешали есть сладкого — что ни попрошу, никогда не отказывали и не ругали. Так до сих пор никак не могу привести себя в нормальную форму, особенно, когда вижу пирожные или конфеты. Прямо сносит голову, и ничего не замечаю перед собой, а просыпаюсь только сидя посреди комнаты с полупустым бидоном сливочного мороженого в руках и огромной столовой ложкой. Здесь все просто, у этого похожий случай, — он небрежно указал кивком головы на молчащего до сих пор парня, и Мэг вытянулась вперед, приготовившись слушать и запоминать каждое удачно сказанное слово. — Нас программируют заранее, в раннем возрасте, но у одних программка работает исправно, у других иногда дает сбой. То, что пацан носится между мертвых и проводит с мамкой ночи — твоя вина, милая. Только твоя.

Женщина неверяще посмотрела на возлюбленного, но тут же переменилась в лице и виновато улыбнулась, как бы оправдываясь:

— Решила дать ему шанс поплакаться. В конце-концов, мы не каждый день хороним матерей. Ну это ладно, мальчики, давайте вернемся к главной теме. Я ведь не просто так позвала тебя сюда, Джек. Мы должны рассказать тебе кое-что.

Брюнет с ненавистью в глазах отодвинул от себя тарелку с недоеденным праздником и холодно уставился на сидящих рядом с ним людей. Ощутил искреннюю радость, с которой Мэг произнесла последние слова, а затем колкую боль где-то глубоко в груди. Тихо сглотнул, ожидая, пока волна паники отступит чуть назад, а сердце перестанет стучать в висках, оглушая своим монотонным ритмом.

Мы ведь не каждый день хороним матерей, так давай, Джек, поговорим об этом сейчас. Тебе плохо? Разве? Это все потому, что ты дурно воспитан. Вот если бы Шарлотта была здесь, она бы…

— Теперь Майкл будет жить с нами. Уверена, вы быстро найдете общий язык, и никаких неприятностей не возникнет.

После этих слов Дауни почувствовал легкую слабость и гадкую тошноту внутри, словно кто сбрызнул его внутренности бензином, а теперь жидкость медленно разъедала ткани и стенки органов, жгучей болью отдаваясь во всем теле. Он никак не мог понять,

почему клубника так сильно отдает гнилью, бисквит стал сухим и нещадно царапает горло, оставляя за собой борозды из крошек в окровавленных ранках

чего эти люди добиваются от него, но ответ пришел так внезапно и прямо, что парню потребовалось несколько долгих минут полного молчания, чтобы осмыслить услышанное. Она сказала, что теперь этот поедатель чизбургеров и чужих тортов будет жить с ними. Каждое утро встречаться с Джеком глазами и бросать ему вслед какое-нибудь ругательство, наслаждаясь вспыльчивостью мальчишки; вечером или сразу после обеда шумно выпивать или курить, оставляя бутылки с недопитым пивом прямо на полу, чтобы жидкость капала на и без того грязный пол; а вечером, если останутся силы, орать на парня или уединяться с Мэг в комнате, не задумываясь даже, какие в этом доме тонкие стены. Она сказала все и одновременно не досказала много чего важного. Майкл теперь будет жить с нами.