Ладонь Макса оказывается на моём подбородке и мягко поднимает голову, так что у меня дыхание на вдохе замирает, а глаза, скорее всего, испуганно расширяются. Смотрит на меня слишком пристально и проводит большим пальцем по щеке, стряхивая слёзы. Не могу видеть боль на его лице, самой почему-то больно становится.

Будто сам себя наказывает, мучает, ненавидит — так он выглядит. А глаза такие живые, такие настоящие, какими никогда их прежде не видела.

Слишком тяжело, не выдерживаю взгляд, отвожу, прячу. Хочу отойти в сторону, но вторая ладонь Макса мягко падает на щёку и заставляет замереть на месте, вновь посмотреть на него.

Разглядывает меня. Не в первый раз. Будто что-то увидеть пытается, что-то такое, о чём даже я сама не знаю. Будто у меня на лбу должны гореть золотые буквы, а их там нет почему-то…

Наклоняется ниже к моему лицу и тихо шепчет:

— Спасибо.

Я так и не узнала за что. Не узнала, что он собирался сказать и сделать дальше. Раздался дверной звонок и настойчивый стук следом, так что далеко не сразу, но мне пришлось убрать руки Макса с моего лица и оставить его на кухне одного. Была уверена — соседи, но нет — по воле небес и самых глупых совпадений в мире на пороге стояла взволнованная тётя Алла.

— Лиза! Почему ни одна из вас не отвечает на звонки?! Мама переживает! Я даже с работы ушла, чтобы вас проверить… Что это… что за вонь такая? Лиза! Что с квартирой?! Боже… Что тут произошло?.. Максим?

Яроцкий стоял в дверях кухни и клянусь, я видела их… Видела так ясно, что никогда не забуду. Видела, как в его глазах искрились слёзы. Не знаю, успела ли заметить это растерянная тётя Алла, потому что уже спустя секунду Макс вылетел за дверь и даже не обернулся напоследок.

Сегодняшний день закончился совершенно не так, как должен был.

Сегодняшний день стал тем самым, когда я призналась себе, всем сердцем почувствовала, что больше не ненавижу Макса Яроцкого. Возможно… даже наоборот.

* * *

Девятый класс

Начало учебного года

— Да что с тобой, чувак?! — недовольно кричал я на Костика в футбольных воротах. — Мячи вообще ловить собираешься, нет?!

— Ааа… да-да! — сверкал нелепой улыбкой Костик.

— Чего тебя плющит так? — Нет, так дело не пойдёт. Он все мячи пропускает. — Давай, выкладывай.

— Да чтооо?

— У тебя сейчас радуга изо рта польётся! — отбросил мяч в сторону и твёрдо уставился на Костика. — Что там опять случилось?

— Да ничего такого.

— Тогда чего светишься, как дурак? Мячом в голову Багряновой зарядил, а потупел сам? Кстати, может она, поэтому опять в школу не ходит?

— Макс, блин, — Костик садится в траву за воротами и вытягивает ноги, глядя на осеннее солнца.

— Что? — опускаюсь рядом, упираясь в штангу спиной. — Давай, колись уже. Что опять придумал?

— Да ничего такого… просто…

Вижу, как его распирает — так поделиться хочет, а всё ломается, как девчонка.

С неловким видом почёсывает затылок и наконец, выкладывает:

— Мама Лизы работу искала, понимаешь?

— Нет, — качаю головой, но отлично понимаю, как надолго этот разговор сейчас затянется. — И ты предложил ей работу?

— Да! — горячо восклицает. — То есть… то есть, нет. Не совсем. Ну, просто там… отцу кадровик требовался, вот я и… это…

— Что? Ты попросил маму, чтобы она поговорила с отцом, чтобы тот взял к себе на работу маму Багряновой?!

— Тише, чего орёшь?.. — Шумно вздыхает, наматывая травинку на палец. — Примерно так.

— П-ф-ф… — пытаюсь уложить в голове, что мой друг в конец отчаянный! — И… стой, откуда ты знал, что матери Багряновой работа была нужна?

— Резюме на сайте видел.

— Случайно конечно.

— Конечно, случайно! — зло смотрит на меня. — Почему бы и не помочь?

Усмехаюсь:

— Ладно. А тебе-то что с этого?

— Ничего, — отводит взгляд.

— Прям так и ничего!

— Да просто если они с моей матерью подружатся, в гости начнут друг к другу ходить, я Лизу буду чаще видеть, смогу…

— Стоп. Можешь не продолжать, — смеясь, поднимаюсь на ноги.

— Так и знал, что ржать будешь, — Костик с понурым видом поднимается следом и тащится к школе.

— Да нет, Костян! Я… ну просто это как-то… Ты что ангелом-хранителем для их семьи заделаться решил?

— Да пошёл ты!

— Костяяян, — пытаюсь сдержать улыбку, догоняю его и обнимаю за плечи. — Ну а если прогорит твой план? Если не подружатся они?

— Ну и что? — фыркает. — Что я просто помочь им не могу?

— Так иди и скажи ей!

— Кому?

— Лизе, кому!

— Что сказать? «Привет, а я тут твоей маме работку подогнал! Поэтому давай встречаться?».

И вновь мне смеяться хочется.

— Костик, ты такой милаш, — люблю его дразнить. Особенно когда губы надувает и брови хмурит. Нет, это просто что-то! Ну как тут удержаться?

— Ути-пууути, — тыкаю пальцем ему в щёку. Костик сдаётся, не сдерживает смеха, отталкивает меня с криком «Отвали, извращуга» и мчится к школе. А я бегу за ним. Уверенный, что уже через месяц-другой он о своей Багряновой и не вспомнит. Какая вообще любовь в нашем возрасте?

Забудет и не вспомнит.

— Однажды ты поймёшь, что я был прав! — кричит, обернувшись.

— В чём прав? В том, что ты идиот?

— Ха! — Костик притормаживает, показывает мне средний палец и вновь улыбается до ушей. — Вот поймёшь и сам ей спасибо ещё скажешь.

— Кому? — смеюсь, закинув голову к небу. — Багряновой?

— А кому ж ещё? Вот поймёшь, какая она хорошая, поймёшь, что твой лучший друг любит самую добрую и милую девчонку на свете, и спасибо ей за это скажешь, например, на нашей свадьбе, а потом в сторонку отойдёшь и тихонечко от зависти высморкаешься.

— А я говорил тебе, Костик? — смотрю на него с серьёзным видом.

— О чём?

— О том, что у тебя дерьмовое чувство юмора.

Вновь чай какой-то странный. Вновь вкуса не чувствую. Помешиваю ложечкой сахар, который в этот раз совершенно точно насыпала, и смотрю, как кружатся маленькие чаинки.

Тетя Алла сидит напротив и пьет уже вторую кружку. Думает, я не вижу, как она подливает в нее что-то из фляжки, но так и мне проще — делать вид, что не замечаю. Глаза на нее поднять стыдно почему-то, и дело не только в разгромленной квартире, в слове родителям, которые мы с Полиной не сдержали, и даже не в Косте… Нет, в какой-то степени и в Косте тоже, но главная причина неловкости — это все же он, Яроцкий.