и мои каналы прохудились. Кому бы сказать за это спасибо?

Выразительный хмурый взгляд Ортанса подсказал ему, что он касается границ, которых не стоило переступать. Шершень хорошо вел дела — и не собирался вступать в конфликты с постоянным покупателем. А Ортанс оставался таковым, и, насколько мог заметить наметанный глаз контрабандиста — с учетом биомеханики его дружка, помощь Улья понадобится чаще, чем ему бы хотелось. Да и популярность механика после триумфа железной дороги — который мог бы стать и падением, но чудом избежал этого — повысится в обществе.

Людям нужны механизмы и паровые двигатели. Ортанс умеет с ними работать. Да к нему очередь выстроится перед домом и будет ломиться в дверь.

А Шершень сможет, при должной удаче, стать не просто поставщиком редкостей — а единственным, кто работает с ним напрямую.

Но торопить события он не хотел.

Вместо этого свистнул, подзывая пару мальчишек: обхватив с двух сторон грубо сколоченный деревянный ящик, они с трудом поднимались к Шершню со стороны складов. Ноги в прохудившихся ботинках скользили по земле, голые щиколотки покраснели от мороза, но на лицах мальчишек читалось вполне понятное предвкушение — за такую работку Шершень наверняка даст не меньше пяти фунтов. За это можно было и спины погнуть.

Ящик с гулким стуком упал на землю. Внутри что-то отчетливо лязгнуло.

— Это оно? — осторожно спросил Цзиянь.

— Можете вскрыть и проверить, конечно, — усмехнулся Шершень. — Но так уж принято верить на слово добрым друзьям, а, Ортанс?

— Вздумаешь обмануть… — тяжело выдохнул Ортанс, но продолжать не стал.

Деньги перекочевали из кармана Ортанса — который заранее настоял, что вносить плату должен именно он — за засаленный воротник контрабандиста.

У Ортанса не было особых причин сомневаться в честности Шершня в вопросах товара. Они имели за плечами длинную историю и могли, если так можно выразиться, доверять друг другу: пока оставались в рамках собственной выгоды. Потому Ортанс полез в карман и достал еще десятку.

— Эй, вы, — окликнул он мальчишек. — Донесете это до кеба — получите все.

* * *

— А вы умеете обращаться с молодежью, друг мой, — с улыбкой сказал мистер Мирт, пока они возвращались обратно к кебу, следуя за кряхтящими от натуги носильщиками.

Уже начинало смеркаться, и Улей приобретал откровенно жутковатый вид. Цзиянь ежился и посматривал по сторонам, но мистер Мирт и Джон Ортанс уверенно прикрывали его с двух сторон.

— С такой молодежью обращаться проще некуда, — хмыкнул в ответ механик. — А вот научить управляться с отверткой уже сложнее.

— И правда. Хотя, говорят, в этом мире возможно все.

Покинув пределы Улья, все трое, не сговариваясь, вздохнули с облегчением. Мистер Мирт вскочил на козлы.

— Поехали! У нас впереди много дел!

Дождавшись, пока Ортанс и Цзиянь устроятся в кабине, он тронул вожжи, и серая лошадь в яблоках неспешно двинулась по мостовой.

* * *

Мистер Мирт помог дотащить ящик до входа в особняк, попрощался и направился к себе — после всего произошедшего ему срочно требовалось уединение. Никто не мог бы упрекнуть его в этом.

Ортанс и Цзиянь остались одни.

— Ну, посмотрим, как Шершень справился с работенкой. Если что-то не так, я с него три шкуры спущу…

Ортанс втащил ящик в коридор и сел на корточки с гвоздодером в руках. Крышка ящика поддалась легко. Цзиянь с опаской заглянул внутрь.

В ящике ровными рядами лежали пластины из легкого металла искусной работы, тонкие шурупы, какие‐то детали…

— Все в порядке, — довольно выдохнул Ортанс. — Дайте мне пару дней, и я наконец приведу вас в порядок, друг мой.

— Спасибо, — мягко улыбнулся Цзиянь. — Тогда сообщите мне, как решитесь. Я обычно дома, если не гуляю в парке. Ну… раньше было так. Не думаю, что теперь что-то изменится…

Ортанс резко поднялся и в упор посмотрел на Цзияня.

— Зачем? — спросил он.

Цзиянь растерялся и осторожно уточнил.

— Что — зачем?

— Зачем вам возвращаться в вашу квартиру? Вы стеснены в средствах и вынуждены платить за не самую лучшую комнату в слишком дорогом районе.

— А что вы предлагаете?..

— Оставайтесь здесь, — Ортанс обвел рукой свою гостиную. — У меня есть свободная спальня.

— Но я не могу…

— Можете. Знаете, мне как раз нужен был толковый помощник в мастерскую. А прошедший месяц показал, что лучше вас я вряд ли кого-то найду. И… мне кажется, немного растений украсили бы мою гостиную…

Он шагнул вперед и взял живую ладонь в свою, осторожно сжав.

— Вы согласны?

— Вы иногда бываете совершенно невыносимы, Джон, — пожаловался Цзиянь. — Особенно когда предлагаете работу.

Ортанс довольно усмехнулся.

Вряд ли переезд Цзияня отнимет у них много времени. А дальше… Что будет дальше, покажет время, однако в одном Ортанс мог поклясться — количество боли, которую ежедневно испытывал Цзиянь, должно сильно сократиться.

Из дневника Габриэля Мирта

Лунденбурх, Декабрь, 18** год

…вот и все?

Подошел к концу этот непростой год.

Впереди — что-то новое.

Последние полгода выдались совершенно сумасшедшими. Я доводил до совершенства паровую машину — а затем уничтожил ее собственными руками. Я спас и Правительство, и Джеймса, и остановил возможную войну — но как избавиться от чувства вины? Что я живу не ту жизнь, которую хотел бы, а ту, которая предназначена. Кем предназначена?

Я хочу отправиться в Каледонию и попытаться найти ответы на эти вопросы. Найти тех, кто отправил меня сюда. Что они думают? Чего желали на самом деле? Но мечтать легко, а на деле… Сейчас все силы будут брошены на проект железной дороги, и я должен быть здесь. Этот мост я должен достроить сам.

А там, надеюсь, пара-тройка денечков в Эденесбурхе представится. Далеко загадывать не хочу. Слишком долго жил одной мыслью, одной мечтой. Теперь надо сосредоточиться на настоящем.

Мистер Уолш сказал мне недавно, что ханьская угроза становится все реальнее — судя по всему, ставки они делали вовсе не на Джеймса. Я был бы удивлен, если бы это было так. Что ж… И с этим справимся. Всему свое время. И место. Мое место — за рабочим столом, над чертежами и картами. Строительство железной дороги начнется уже следующей весной, и у меня так мало времени…

Но есть еще одно дело, которое занимает все мои мысли и заставляет отвлекаться от работы. Представить не могу, как к нему подступиться! А Поуп, зараза, только посмеивается надо мной. Хорошо ему посмеиваться, он каменный. А вот я, как оказалось, нет. Хотя вот уж нашел чему удивляться! Разве выросший среди