— Короче! Влетел башкой прямо в бетонную стену и тут же отключился, похоже, надолго. Пришел в себя, наверху — тихо. Я особо светиться не решился. Осмотрелся — никого: ни профессора, ни бойцов. — Ванькин ощупал перемотанный бинтами череп. — Что ж так не прет мне, блин?!

— Тебя как звать, боец? — впервые без иронии спросил Анатолий, и в его голосе проскользнули нотки дружеского расположения.

— Илья! — буркнул Ванькин и смутился, чего от него никто не ожидал.

— Ты не прав, брат Илья. Рубаха на тебе от рождения — везунчик ты! — возразил Анатолий и, подойдя к здоровяку вплотную, хлопнул его по квадратному плечу. — Голова у тебя, похоже, крепкая. Сотрясения мозга нет? — с сочувствием спросил он, разглядывая белую марлевую чалму, нелепо болтающуюся на макушке здоровяка.

— Это же не мозги, а кость, брат! — воскликнул тот, осторожно произнося последнее слово, словно пробовал его на вкус. Касаясь головы, улыбнулся. — Были бы мозги, не бегал по подъездам, прикрывая задницу всяким умникам.

— Работа у нас такая, Илья, — Анатолий с трудом сдерживал смех. — Чужие задницы прикрывать!

Звук падающей воды стих, дверь ванной открылась, и с довольным сопением наружу вывалился раскрасневшийся профессор. Влажное полотенце коварно скользнуло вниз, едва не покинув крепкие бедра, но он резким движением водворил его на место. Мелькнули напрягшиеся мышцы, рельефно обозначился пресс, начинающий заплывать легким жирком.

Оглядев фигуру профессора, Анатолий уважительно хмыкнул. Кашлянул и Ванькин.

Профессор вздрогнул, поворачиваясь, распахнул глаза, на секунду замер, а затем, приблизился вплотную к могучему телу, с чувством затряс протянутую руку.

— Ты прости меня. Я думал, тебя взрывом накрыло.

Придя в себя, профессор заставил Ванькина повторить рассказ. Слушал внимательно, не прерывая, и только когда рассказчик замолчал, задал вопрос:

— Илья, а ты случайно не заметил ничего необычного? Ну, люди знакомые или…

— Полковник Коваль?! — то ли спросил, то ли подтвердил атлет.

— А я думал, что мне показалось.

— Я тоже так думал, пока вы не спросили, — возмутился Ванькин, с хрустом сжимая кулаки. — Продался, гад?!

— Да нет, Илья. Здесь служители Господа задействованы, а они индульгенции раздают охотнее, нежели деньги.

— Не зря, значит, я ему звонить не стал, — обиженный здоровяк покосился на телефонный аппарат, и тот, словно почувствовав его взгляд, вздрогнул, нерешительно тренькнул и, уже не прерываясь, громко зазвонил.

Непривычно большая трубка старого проводного аппарата растворилась в широкой ладони Геракла.

— Какой Игорь? Какой монах? Ты куда звонишь? Тьфу ты! — буркнул он, протягивая трубку Дмитрию.

Сквозь непонятный треск прорвался торопливый далекий голос:

— Это Игорь!

Динамик скрипел, хрустел, всхлипывал, одним словом, вел активную, одному ему понятную жизнь. Наконец, трубка успокоилась и взволнованно прошептала:

— Дмитрий, я сделал все, как вы советовали — отключил компьютеры, но они быстро изменяются и теперь работают даже без питания.

— Что значит изменяются?

— Что-то происходит с электронными платами, даже корпуса и те сопротивляются вскрытию. Хорошо хоть ноги у них не растут, а то бы разбегаться начали.

— Игорь, к вам должны подойти мои друзья… — поторопился Дмитрий, но трубка коротко щелкнула, шумно задышала в ухо и отключилась.

Дмитрий постучал по рычагу пальцем, надеясь извлечь хоть какие-то звуки из допотопного аппарата, но тот упорно молчал. Не гудел, не шипел динамиками, а именно молчал, не выказывая ни малейшего интереса к окружающему миру.

— Тромб, что там у тебя? — мысленный призыв высветил согбенную фигуру, замершую над полупрозрачным экраном монитора.

Боец анализировал основные изменения в мировой паутине.

— Вирус разросся настолько, что церковной сети ему становится мало. Он усложняется, самовоспроизводится, используя все, до чего может дотянуться — расширяет сферу своего присутствия в Сети. Компьютер за компьютером.

— Откуда энергия в отрезанном от электросети компьютере? — раздражено воскликнул Дмитрий, срываясь на крик.

— Кто тебе это сказал?

— Ты же слышал наш разговор. Игорь, божий человек.

— Слышу в твоем голосе иронию. Не стоит поминать имя божье всуе, напарник! — смиренно произнес виртуальный сосед.

Дмитрий икнул, прикусил язык и надолго потерял дар речи.

— Я атеист, и я в своем уме! — мысленно завопил он, как только сумел совладать с эмоциями. — В своей голове что хочу, то и думаю!

— Не сердись! — ласково прошептал Тромб. — Посмотри лучше вот это!

В голове зашумел информационный поток — распаковывались архивы. В сознание хлынули разнообразные образы и мыслеформы, большинство из которых так или иначе касалось религии.

— Не смей! — Дмитрий мгновенно отрезал Тромбу все каналы поступления внешней информации, ослепив, оглушив и подвергнув бойца анестезии. Он разозлился на навязчивого проповедника и отказал ему в доступе ко всем органам чувств.

— Дискриминация по религиозному принципу, — глухо и невнятно, имитируя речь человека, которому зажимают рот, произнес Тромб. — Ты же не затыкаешь уши и не закрываешь глаза, когда сталкиваешься со священнослужителем.

— Все, кончай базар!

— Но это же недемократично!

— Я — царь в своей голове! — Дмитрий с трудом успокоил возмущенный разум и, глядя на ужимки обиженного бойца, улыбнулся. — Монархия, брат, не обессудь!

Всего на миг он представил себя на месте бойца и тут же пожалел оглушенного и ослепленного пленника. Открывая доступ к своей сенсорной системе, он в очередной раз подумал о вирусе.

— Уфф! — облегченно выдохнул прозревший боец, но тут же вскочил и заходил из угла в угол, меряя виртуальную пещеру нервными шагами. — Если мы не остановим продвижение вируса, то, боюсь, людям вскоре придется забыть не только об Интернете. Промышленность, энергетика — все, что в своей работе требует использование компьютеров, канет в Лету. Это коллапс! — боец сжал кулаки так, что они громко хрустнули.

«Совсем как человек», — подумал Дмитрий.

— Мое место в сети! Я выпустил его — я и остановлю.

— Тоже мне, Тарас Бульба нашелся, — попытался пошутить Дмитрий. — Думаешь, получится?

На душе у него было пакостно, и мимолетная улыбка быстро перетекла в унылую гримасу. Он уже знал, что переубедить бойца ему не удастся. Вспоминая, с каким трудом Тромб выдерживал атаки вируса внутри его организма, он ощутил жалость к электронному другу. Оставалось надеяться, что в Сети он почувствует себя более уверенно, ведь там его дом.