всё понял, когда против его подопечных выкатилась на лёд моя команда гренадёров. «А что ты хотел дорогой товарищ коуч? — усмехнулся я про себя. — Бить будем больно, но аккуратно. Кто не спрятался, я не виноват». И как только главный судья встречи бросил шайбу на лёд, я туда же в район шайбы сбросил свои хоккейные краги. Мой соперник тоже, отбросил перчатки привычным лёгким движением руки и схватил меня за свитер. И в тот же момент я провёл свой коронный апперкот в подбородок. Крайне неприятный удар, когда кулак прилетает снизу, хлоп и тебе уже «хорошо». Поэтому долго «танцевать» с первым непослушным молодым человеком мне не пришлось. Он обмяк и отцепился от свитера, а я полетел дальше. «Кто тут у нас ещё? Извините, не помню вашего имени отчества», — зло улыбнулся я, вырубая роскошным хлестким боковым ещё одного звёздно-полосатого «десантника», который толкался с Витей Жлуктовым. Затем я доработал ногами, увернувшись от двух бегающих в поле судей, и с разгону вальнул третьего бедолагу. Народ же за оградительным стеклом буквально взбесился. Люди выли и колотили ладонями по стеклу, пищали от пролившейся на лёд крови и полученного садистского удовольствия. «Ладно, хватит, — подумал я, видя, как трое здоровенных ребятишек «целуются» со льдом. — Воспитательный процесс считаю законченным».

— Коуч! — Крикнул я старшему тренеру сборной США, который недовольно воротил морду. — В следующий раз, ты сначала позвони «Кувалде» Шульцу в больницу, а уже потом толкай своих парней на бойню. Да, еду я, еду! — Отмахнулся я от товарищей судей и сам покатил на скамейку штрафников, куда меня определили на целых пять минут.

* * *

— Что довоевался?! — Высказал мне в раздевалке Борис Кулагин после второго периода. — По твоей милости две шайбы пропустили в меньшинстве.

— Ну одну я же потом отыграл, 7 : 2 не плохой счёт перед заключительной двадцатиминуткой. — Я налил себе горячего чая с сахаром, почувствовав, что организму явно не хватает глюкозы. — Тут Палыч, за океаном если один раз дашь слабину, то тебя всегда будут колотить. Жестокие законы рынка.

— Капиталист, едрён батон, — отмахнулся от меня второй тренер.

— Палыч, отстань от парня, пусть американцы сами не лезут. — Заступился за меня Всеволод Бобров и, посмотрев на всю команду, спросил. — Вы мне лучше вот что скажите, это кто тут у меня собрался в Миннесоте остаться, чтобы играть в НХЛ?

— Слухи, Михалыч, ходят не проверенные, дескать, сам товарищ Брежнев в следующем году повелел собрать хоккейную команду из советских хоккеистов для игры против заокеанских профессионалов. — Ответил за всех Саша Якушев, с которым мы по этому поводу даже не говорили. — И у меня встречный вопрос — кому заявление писать на переход в этот коллектив? Так, на всякий пожарный.

— Да не Брежнев это распорядился, а Косыгин Алексей Николаевич. — Поправил Якушева Серёжа Капустин. — Чтобы мы ценную валюту зарабатывали для всего советского хоккея. Кстати, заманчивое предложение.

— Всё, — шепнул мне на ухо Саша Мальцев, — завтра всей Москве будет известно, кто тренер будущей заокеанской команды, кто в ней играет, и сколько будут денег платить. Понеслось говно по трубам.

— Интересно, как на новость отреагируют в самом Кремле Брежнев, Косыгин и Андропов? — Так же тихо спросил я. — Между прочим, чехословаки уже в курсе. Тоже хотят доллары зарабатывать.

— Да иди ты? — Опешил Мальцев.

— Вы тут совсем кукушкой поехали?! — Гаркнул на команду Борис Палыч Кулагин. — Теперь если этот турнир не выиграем, нам за все эти разговоры так шею намылят в Союзе, что вы кроме Монголии никакой другой заграницы вообще больше не увидите. Что скажешь, Всеволод Михалыч?

— Я думаю надо сыграть на опережение. — Бобров почесал затылок и пояснил свою идею. — Надо написать в правительство и в Спорткомитет коллективное письмо, что в данные слухи и разговоры никто в команде не верит и их не поддерживает. Но если такой проект у товарищей в ЦК существует, то мы ниже подписавшиеся его одобряем. В хоккее всегда надо работать на опережение, пошли мужики на лёд!

* * *

Офицер ЦРУ Райан Эдврадс неделю отбрыкивался от нового служебного задания связанного с русским хоккеистом Иваном Тафгаевым. Несколько вещей смущали 45-летнего специалиста аналитика отдела стран Восточной Европы. Первое — почему не справился прежний агент, Гордон Дэвис? И как так вышло, что проныра Гордон оказался замешанным в серии преступлений в Чикаго? Бред! Второе — почему от этого дела всеми правдами и неправдами открещивались другие специалисты? И третье — срок выполнения задания в один месяц, был нереален, так как это время улетит лишь на разработку темы. Но Райан был человеком упрямым, хитрым, и честолюбивым, поэтому за дополнительный гонорар решил доказать начальству, что не зря ест свой хлеб.

И прямо сейчас он сидел на трибунах «Виннипег арены» и досматривал последние минуты матча, как этот Большой Таф добивает хоккейную сборную США, забрасывая 9-ую шайбу и делая счёт 9 : 3. Агент Эдвардс сам раньше занимался боксом и, увидев, как во втором периоде Таф уложил троих очень крепких ребят, остался под большим впечатлением. «Типичный боксёр-панчер, — подумал он. — Самый опасный тип бойцов, потому что его можно мутузить и делать из него отбивную все десять раундов, а в одиннадцатом проиграть бой одним случайным нокаутирующим ударом. Неприятный соперник».

— Большой Таф! Большой Таф! — Скандировали трибуны, когда до финальной сирены осталось меньше минуты, и сборная США прекратила сопротивление.

«Итак, что я имею, — призадумался Райан Эдвардс. — Если завалился такой пройдоха как Гордон, то скорее всего Таф имеет прикрытие советских спец служб, и это очень плохо. Далее компромата против хоккеиста у меня никакого пока нет, и запугать этого хоккейного громилу вряд ли получится — это ещё хуже. Но есть один плюсик — мистер Томми Айвен, главный менеджер «Чёрных ястребов», за которых сейчас выступает в НХЛ хоккеист, прокололся, играя на тотализаторе. И эту карту можно разыграть, если подойти к делу с умом. И есть ещё один бонус, через Большого Тафа можно вскрыть сеть советских спецслужб, и это реальный большой шаг вперёд по карьерной лестнице».

С такими духоподъёмными мыслями офицер ЦРУ Райан Эдвардс встал с кресла и присоединился к аплодисментам устроенным хоккейной сборной СССР всеми любителями хоккея на виннипегской арене.