Он снова накрыл Уитни одеялом и откинулся на спинку стула,глядя на нее в задумчивом молчании, хотя не мог не восхищаться волей ирешимостью девушки. Она придумала план и сделала все возможное, чтобыосуществить его. И даже теперь, проиграв, она отдала ему победу без сожалений икапризов, без жеманных слез и истерик, без просьб и молений о пощаде, без угрози оскорблений. И будь он проклят, если не стал уважать ее за это!

Наконец доктор выпрямился и резко сказал:

— Думаю, нам следует обсудить, что мне теперь делать Уитнипокачала головой:

— Вам нет необходимости ничего объяснять. Я прекраснопонимаю, в чем заключаются ваши обязанности.

Доктор Уитком весело улыбнулся.

— Прежде всего я собираюсь прописать строгий постельныйрежим в течение следующих двадцати четырех часов. Не вам, — рассмеялся он привиде счастливого лица Уитни, — а вашей несчастной, замученной горничной,которая разрывается между желанием схватить первый попавшийся тяжелый предмет сцелью запустить мне в голову и замертво свалиться на пол.

Подняв флакончик с нюхательной солью, доктор протянул егоКлариссе.

— Примите бесплатный совет от чрезвычайно дорогого врача, —сурово сказал он, — и впредь не впутывайтесь в интриги этой прелестнойплутовки. Вы просто не приспособлены ни для чего подобного. Не такого высклада, да и здоровье у вас уже не такое крепкое! Кроме того, ваше лицо выдаетвсе коварные замыслы хозяйки!

Когда Кларисса закрыла за собой дверь, доктор Уиткомповернулся к леди Джилберт, стоявшей у кровати Уитни с видом человека, которомусейчас должны зачитать смертный приговор.

— А ваше состояние, леди Джилберт, не лучше, чем у этойбедняжки горничной. Сядьте, пожалуйста.

— Со мной все в порядке, — заверила леди Энн, но тем неменее почти рухнула на постель.

— Гораздо лучше, чем просто в порядке, — хмыкнул врач. — Вывеликолепны. И под страхом смерти не подумаете предать племянницу!

И наконец он, проницательно прищурившись, обратился к Уитни:

— Ну а теперь признайтесь, как, по-вашему, отнесется жених кподобному обману?

Уитни закрыла глаза, стараясь отогнать пугающий образразъяренного Клейтона, его ледяных серых глаз и голоса, полного холоднойярости.

— Он будет взбешен, — прошептала она. — Но я была готоварискнуть.

— Так значит, вы ничего не выиграете, признавшись во всем?Уитни широко раскрыла глаза:

— Признаться? Мне?! Я думала, вы собираетесь рассказать емуправду!

— Правда, моя юная леди, заключается вот в чем: повреждениясвязок, любых связок, трудно, почти невозможно диагностировать, и, несмотря наотсутствие опухоли, я не могу полностью исключить возможность того, что выдействительно, как утверждаете, вывихнули или повредили колено. Помимо этого,любые откровения должны исходить от вас. Я здесь нахожусь в качестве доктора, ане осведомителя и доносчика.

Сердце Уитни подпрыгнуло от радости. Схватив подушку, онаприжала ее к груди, смеясь от облегчения и благодарности.

— Спасибо вам, доктор! Спасибо, спасибо, спасибо огромное!Но вы, конечно, не сможете сказать его светлости, что мне следует оставаться впостели?

— Нет, — категорично заявил доктор Уитком. — Не могу и нехочу.

— Понимаю, — великодушно кивнула Уитни. — Это была глупая мимолетнаямысль. Доктор взял руку Уитни и мягко улыбнулся:

— Дорогая, я был другом семейства Уэстморлендов напротяжении многих лет. Вы тоже вскоре станете носить фамилию Уэстморленд, и мнехотелось бы стать и вашим другом. Согласны?

Уитни не собиралась становиться членом семьи Уэстморлендов,однако с радостью приняла предложение дружбы.

— Прекрасно. Тогда позвольте мне на правах друга сказать,что ваши попытки избегать общества жениха с целью чего-то добиться кажутся мнене только глупыми, но и чрезвычайно рискованными. Для меня очевидно, что егосветлость питает к вам огромную симпатию, и, думаю, он с радостью даст вам все,что хотите, если вы всего лишь наградите его своей прелестной улыбкой и простопопросите все, чего желаете. — И доктор, немного помедлив, настоятельнодобавил:

— Хитрость и обманы не делают вам чести, дитя мое, и, болеетого, ни к чему хорошему не приведут в отношениях с герцогом. Он знавал женщинкуда более изощренных в коварстве и лживости, чем вы, и все, чего добились этиледи, — возможности стать предметом развлечения для него, и то на весьмакороткое время. Вы же, насколько мне кажется, по природе человек прямой иискренний, и именно эти качества позволили вам добиться того, о чем такстрастно мечтали многие дамы — завоевать сердце и получить предложение статьженой его светлости.

Перед глазами Уитни словно взорвалась петарда, кровь биласьв ушах, отбивая погребальные ритмы. Почему, почему, все ведут себя так, будтоей преподнесли корону, только потому, что Клей тон Уэстморленд соизволилспуститься со своей недосягаемой вершины и облагодетельствовать выбранную имсчастливицу?! Да это просто оскорбительно! Унизительно!

Однако девушка каким-то образом сдержала себя.

— Я знаю, что ваш совет дан от чистого сердца, докторУитком. И… и я подумаю… над ним, — с трудом выдавила она.

Доктор встал и улыбнулся пациентке:

— Подумаете, однако не собираетесь последовать моему совету,не так ли? — И не дождавшись ответа, отечески похлопал ее по плечу:

— Возможно, вы лучше меня знаете, как с ним справляться.Знаете, он действительно увлечен вами. По правде говоря, я никогда не думалдожить до того дня, когда увижу, что кто-то или что-то вывело его из себя. Новам, дорогая, это почти удалось. Прибыв сегодня утром из Лондона, я впервые вжизни увидел, как его настроение поминутно колеблется между смехом ибезудержной яростью. То он готов свернуть вашу прелестную шейку за то, что выосмелились «выкинуть этот номер», как он его назвал, то хохочет и пересказываетмне самые невероятные истории о вас. Этот человек буквально разрывается междувесельем и жаждой убийства.

— И когда он не смог выбрать между тем и другим, послал сюдавас, чтобы проучить меня, — мрачно заключила Уитни.

— Верно, — хмыкнул доктор. — Думаю, что его намерение былоименно таким. Признаюсь, что почувствовал некоторое раздражение, обнаружив, чтопациентка, ради которой меня вытащили из дома и заставили проехать половинуАнглии, оказалась бессовестной симулянткой. Но теперь, узнав вас получше, готовпоклясться, что ни за какие блага мира не пропустил бы такого зрелища!