А потом подумал… и решил довести «Славу Дутура» тоже до полусотни воинов.

Кстати, я тут заприметил одну интересную вещь. То, что Бес явился в Рран «копейщиком» не значит, что он не может, например, управляться с пращей. (Многие Бесы-Воители уже обзавелись собственной пращей и котомкой с камнями). Способность моих воинов к обучению была очень велика. Они были похожи на маленьких деток, впитывая в себя знания со скорость Вассермана.

Пока я разбирался с комплектованием, в Убежище неожиданно возникла угловатая фигура Кузнеца.

Я кивнул, осведомился про броню, но мрачное существо вдруг перевело разговор на другую тему:

— Вождь, отдай мне пленных нуразгов.

Тоненький голосок дрожал, словно в предвкушении… Впрочем, почему «словно»?

— Для чего они тебе? — честно говоря, я о них вообще позабыл. Надеюсь, Сидрах взял их в оборот… Хотя, чего нового мы сейчас могли узнать?

— Я выжму их досуха и посвящу нашему Хозяину!

Глядя на горящий, сквозь прорези шлема, взгляд Кузнеца, мне сделалось дурно. «Выжму досуха»… Черт подери, пригрел на своей груди маньяка…

Возможно, Зог и был бы и рад сему процессу, но для кошмаров мне хватило и того нуразга, что завалил Сидрах. И тогда в этом хотя бы был смысл…

— Нет, — отрезал я. — У меня на них другие планы.

Кузнец обиженно вздохнул, но не стал спорить и ушел дальше по своим делам.

Вскоре к Дыре, в сопровождении отряда собачек, приковыляла долговязая фигура Укоренителя. Он удивленно присвистнул, увидев, как преобразилось поселение за время его отсутствия. Некоторое время постоял, прижавшись всем телом к каменной кладке, будто разговаривая с делом своих рук, а потом завалился в небольшую расщелину на территории городка и, кажется, задрых. Что ж, он отменно поработал в последние дни, пусть теперь отдохнет.

Не прошло и получаса, как от Барбоссы прибыла пара Гончих с сообщением, что через час нуразги будут здесь.

Услышав это известие, я заносился по крепости с удвоенной скоростью, пытаясь закончить последние приготовления к сражению и периодически забираясь на Сторожевую Башню, чтобы обозреть окрестности.

Из-за дурацкой перспективы на Рране видимость мелких деталей даже с нее была не более одного-двух километров. Все что находилось дальше, сливалось в сплошной оранжево-коричневый блин с темной полоской гор на севере.

Отряды кочевников, шедшие от Рубца, начали прибывать во второй половине дня.

Первыми появились небольшие группы разведчиков, по десять-двадцать рыл, которые веером рассыпались по окрестностям Дыры, вынюхивая, всех ли мы успели спрятали в крепость.

Затем появился лично сам кагар Адык. В сопровождении лучших воинов, на рослых укрытых дорогими попонами гаваках, он обскакал Дыру кругом и встал на едва заметном пригорке, метрах в четырехстах южнее крепости. Даже отсюда было видно, что его свита четко делится на две части: могучие воины и расфуфыренные жрецы. Давешний молодой жрец, имени которого я так и не узнал, зато с коим вплотную познакомились мои пятки, сполз со своего хряка и начал какой-то длинный ритуал, полный отбития поклонов и сожжений благовоний.

Вскоре подошли и основные силы.

Твою мать… Как же их овердох*я…

Облаченные в бурнусы из шкур, толпы бородачей, верхом на приземистых хряках, сосредоточились вокруг вождей. Их было действительно много. Я насчитал уже четыре сотни, а небольшие отряды под размалеванными штандартами все подходили и подходили с востока. Боргов нигде не было видно, но я уже знал, что нуразги каким-то образом умеют их «паковать».

Солнце уже стояло достаточно низко, но до темноты было еще часа четыре… Неужели они решатся атаковать крепость с марша и на ночь глядя?

Некоторое время мне казалось, что я ошибаюсь. После боевых отрядов стали подтягиваться тыловые службы кочевников. Небольшие двухколесные повозки, кои тянули те же гаваки, длинной цепочкой шли мимо Дыры и сбивались в стаю где-то в километре южнее. Нарузаги поставили их в круг, навроде русского гуляй-города, и принялись натягивать палатки, всем своим видом показывая, что они здесь надолго.

Гордо сложив руки на груди, я стоял за зубцами над воротами, прямо напротив группы нАбольших кочевников. Адык, скопировав мою позу, также пялился на меня, а вокруг суетились его подручные.

Послышались приглушенные ругательства и на небольшую площадку поднялся Сидрах.

— Как думаешь, они будут атаковать сегодня? — спросил я у самгара.

Тот мрачно обозрел бурлящую массу воинов и пожал плечами.

— Я бы не стал… Но Адык знает, что с каждым днем наши силы растут.

Еще вопрос, как они вообще будут штурмовать стены? Здесь нет деревьев, чтобы сделать штурмовые лестницы, у них нет пушек, что разбить каменную кладку… Ч то остается? Магия?

Блин, а ведь я, со всей этой кутерьмой, до сих пор не расспросил Сидраха про магию… Что если…

Вдруг раздался мощный трубный звук. Через мгновение к нему присоединился еще один и еще… Каждый из отрядов нуразгов имел огромный лихо закрученный рог, отпиленный от какого-то гигантского монстра, что перевозил отдельно выделенный гавак. Два нуразга по очереди дули в него что есть мочи и надо сказать, эффект внушал.

Едва только они прекратили трубить, как мои песики и Бесы, без команды, подняли жуткий гвалт! Меня едва не снесло со стены адской какофонией, которую устроили сорок Гончих и полторы сотни Бесов!

Но на противника она не произвела сколько-нибудь значимого впечатления, потому что Адык махнул рукой, нуразги спешились и плавно качнулись в сторону Дыры.

Коричнево-желтый прибой начал набирать скорость.

— Шулевик! — гаркнул я.

— Уже, Вождь! — Шаман понял меня без слов.

Мощная фигура взобралась на стену и принялась обходить бойцов, накладывая на них свои чары. Не знаю, насколько они будут действенны, надеюсь, это что-то, да даст. К вечеру он немного восстановил свои силы, потраченные днем на зачарование стен. По-хорошему, все это необходимо было тестить, тестить и еще раз тестить, но нам действенность магии придется проверять в бою.

После наложения шамановых чар, при взгляде на стену стала появляться надпись:

Сегмент стены. Магическая защита 1 уровня.

— Кровь! Близко! — неожиданно раздался где-то рядом голосок Кузнеца, и я увидел кровожадного адепта Зога с огромной, почти с мою размером, секирой наперевес. Откуда он только ее взял? Неужели сковал?

— Пращники, товсь! — крикнул я и Бесы, вложив камни в люльки пращ, принялись раскручивать камни над головой, готовясь обрушить их на врага.

Но еще до того, как первый камень сорвался с их пращ, на стены обрушился ливень стрел!

Твою ж мать!

Залп не был прицельным, да и стрелять снизу вверх было не очень-то удобно, но пара-тройка стрел таки свою жертву.