– Я и мои предшественники ходим в походы на них, отгоняя. Но через несколько лет они восстанавливаются. И этому нет конца-краю.

– Ты шутишь? – усмехнулся Ярослав. – Огузы кочуют и живут кочевьями. Так? Отлично. Ну так приходи и вырезай кочевье за кочевьем. В чем проблема?

– Вырезать кочевье? – удивился Захария. – Это немыслимо!

– Если ты не хочешь сдохнуть, как и весь твой народ, другого выбора у тебя нет. Одно кочевье вырежешь. Второе. А третье уже сильно задумается – нужно ли ему с тобой воевать. На них давят половцы. На тех – другие народы. Идет новая волна Великого переселения народов. И огузам некуда деваться. Они идут, куда проще пройти. Вы сейчас слабое звено. На вас и прут. Но если ты покажешь клыки – все может перемениться. Пускай кровь и отправляй их на юг – в Закавказье. Пускай халифат думает, что делать с этими кочевыми толпами. Халифат, а не ты. Это снизит давление на тебя и позволит укрепиться не только на Дону, но и вернуться на Волгу.

– А Днепр…

– Днепр нужен мне, – перебил его Ярослав. – Тут ничего не поделать. Сначала тут – до Двины все оборудую. Потом на порогах порядок наводить стану. Чем больше тут торговых кораблей пойдет, тем лучше. Для всех нас лучше.

– Я не могу тебе уступить Днепр.

– Ты можешь его удержать? – повел бровью Ярослав. – Не думаю. Меня не интересуют твои степи. Но река – моя. Да, пока там могут сидеть печенеги. Но через пять-десять лет я двинусь на юг и начну обустраивать пороги. И им придется потесниться. И ты меня в этом поддержишь.

– Ты так в этом уверен?

– Так же, как и в том, что я могу сходить в гости в Саркел и выжечь там все под ноль. И в Итиль. И ты не сможешь мне ничего сделать, если решишь пойти против меня. Понимаешь? Я – предлагаю теперь стратегию выживания для каганата, который рассыпается под ударами степняков. Лишь тебе решать – принимать мою помощь или нет. Но если же ты согласишься, у меня будет одно условие.

– Какое же?

– Я хочу получить головы тех, кто отдал приказ о покушения на меня. Только головы. Тела их можешь оставить себе или вообще скормить свиньям.

– Ты слишком самоуверен, – покачав головой, произнес каган.

– У меня есть для этого все основания.

– Предлагаю отложить вопрос о Днепровских порогах лет на десять. Тебе ведь они пока все равно не нужны.

– Ну что же, резонно. Это действительно не к спеху. Ты, кстати, торговать не хочешь? Я слышал, у тебя много зерна освободилось после вчерашней стычки. Я хотел бы его выкупить.

Захария от этих слов поморщился. Ярослав выглядел слишком наглым и дерзким. Но в целом его предложение кагана устраивало. Что же до головы, то он скосился на Адама, того самого Адама, что в начале года чуть не велел задушить. Тот побледнел, но промолчал.

– Думай быстрее, уважаемый, – заметив этот взгляд и реакцию, произнес Ярослав. – Потому что вчера продавали больших карасей по три монеты за штуку, а завтра уже откроют торг, прося за маленьких – четыре монеты. Время – деньги. Не кради его у меня. Давай быстро отрежем голову виновным и разойдемся по своим делам. У тебя там в степи, чай, тоже без хозяйской руки многие шалят. А по весне жду торговцев от тебя и послов. Обговорим все обстоятельно.

– Хорошо, – кивнул Захария и уставился на Адама, очень неприятно усмехнувшись. – Видимо, это судьба.

– Детей пощади! Детей! – воскликнул Адам. И пару мгновений спустя один из всадников махнул палашом, от чего голова этого хазарского аристократа полетела на траву. А следом и тело…

863 год, 28 октября, Гнездо

Ярослав с грустью смотрел на небольшой караван, уходящий на север по единственной дороге в округе. Нападение хазар привело к кризису старой, давно сложившейся системы. Оказалось, что она просто не способна обеспечивать жизнеспособность излишне разбогатевшей и разросшейся городской общины. Да и обстоятельства политического окружения диктовали свои условия. Ведь каган не только обезглавил виновников в покушениях на Ярослава, но и сдал их подельников в надежде, что община из-за этого передерется. Но вышло все не так, как он задумал. Совсем не так…

В представлении жителей Гнезда мерзавцами оказались как раз эти старейшины, что мутили воду против конунга. Что мешали ему. Что настраивали людей против него. Что помогали врагам совершать на него покушения. А он, несмотря на это, спас их. Разбил всех врагов и защитил жизнь и имущество жителей Гнезда. Боги явно показали, что они на стороне Ярослава. И в индивидуальных поединках, и в крупных баталиях. Да и вообще. Вон – даже ядом страшным его травили – и ничего. Выжил. Поэтому в возникших после победы разборках жители однозначно встали на сторону конунга. Старейшинам же, оказавшимся в меньшинстве, пришлось покинуть поселение. И небольшой части их родственников да сторонников – тоже.

Кое-кто говорил, что так нельзя. Что им нужно головы пооткручивать. Но наш герой отпустил их, приняв присягу, согласно которой они должны будут организовать два небольших поселения на дороге от Днепра к Двине. Те самые два недостающих поселения, требующиеся для организации цепочки опорных пунктов, удаленных друг от друга на нормальный дневной переход. Поздновато, конечно, уходить в конце октября. Но зимовать вместе они не хотели, а землянки они еще успевали поставить. Да и тянули… до конца тянули. Думали, что удастся как-то переломить ситуацию, как-то сохранить старину. Но решение общего собрания оказалось неумолимо и трижды выступало единогласно против них. Ну как единогласно? Все, кто не был родственником или зависимым клиентом, – все они были против этих старейшин-предателей, указывая им на дверь.

Оставшиеся же в Гнезде жители единогласно проголосовали за новый статус Ярослава – провозглашение его консулом – верховным правителем поселения. Пока – выборным консулом, но уже сразу пожизненным.

Наш герой специально предложил новое слово, чтобы различать конунга от того, что у него получилось сделать. Ведь конунг[63] был не верховным правителем, а всего лишь судьей и военным вождем. И многие местные жители это прекрасно знали. Поэтому сохранение старого титула могло породить ненужную путаницу.

Вместе с этими оппозиционно настроенными жителями Гнезда в прошлое ушло и само Гнездо. Поселение решили переименовать. По инициативе самих же жителей, посчитавших, что оно переросло само себя и качественно изменилось.

Им очень понравился смысл, который Ярослав вкладывал в концепт возрождения легиона. Дескать, он призывал на помощь себе могущество древних. И именно они покровительствовали воинам. И именно они покровительствовали ему. И что Древний Рим – не чета нынешнему, от которого древние прародители отказались. И что он, поцелованный древними богами, призван возродить древнее величие. Поэтому его легионеры и пели – Roma, – восславляя именно тот, древний, давно сгоревший в былых потрясениях город. Радуя слух тех древних праотцов, которые не отказали им в помощи за уважение к своим сединам. Тем более что их потомков все равно не осталось, по словам нашего героя, дескать – все сгорели в усобицах и войнах. А те люди, что живут ныне в Риме, – это пришлые иноземцы, которые оплевали память прошлого и совершенно ее оклеветали, из-за чего могущественные духи отказались от них. Так почему бы Гнездо не переименовать под стать? Почему бы его не назвать Римом? Почему бы не привлечь этих духов на свою сторону окончательно? Не только для поддержки возрождаемого легиона?