Игорь сел, разглядывая себя. Грязи не было. Одежда чистая, на руках и лице ни пятнышка. Мальчик понюхал свои руки, рубашку на груди и ничего не нашел. Это как сон – проснешься утром, и постепенно подробности растворяются под напором новых дневных впечатлений. Воспоминания Игоря начали терять яркость моментально. Он потер лоб, встал.

За дверью опять кто-то тихо смеялся, Игорь выбежал из детской.

Ему хорошо запомнилось омерзительное чувство от прикосновения грязи к коже. Он решил, что ему надо вымыться. Его преследовала вонь и воспоминания от прикосновений чьих-то рук – стариковых рук, сказал он себе.

Игорь влетел на кухню. Мать обернулась и посмотрела на него, ее тонкие рыжеватые брови соединились над переносицей. Халат на груди у нее был распахнут, из-под пояса виднелись трусы. Она быстро закрылась, покраснев. Игорь тогда ничего не заметил, зато припомнил сейчас, рассказывая Лизе эту историю…

– Мама, я вымыться хочу…

– Ты же позавчера принимал ванну.

– Хочу! – капризничал Игорь. – Хочу! Хочу под душ!

– Ну ладно, не вопи ты! – крикнула мать. – Сейчас все будет… – она одарила его полным злобы взглядом. Чем-то Людмила напомнила ему старика – у них была неуловимая схожесть. – Мне нужно в ванной кое-что убрать. Вот всегда придумает не вовремя!

Людмила бросила вилку на стол, та зазвенела. Игорь прижался к двери, когда мать проходила рядом с ним. Она топала ногами, демонстрируя свою злость. Мальчику стало стыдно и страшно. Он хотел побежать следом и сказать, что не надо, ладно, пусть, не надо, однако остался на месте. Злой матери лучше под руку не попадаться.

В ванной комнате гремели тазы, что-то брякало, и от каждого такого звука сердце у Игоря падало. Он едва удерживался от плача, чувствуя себя виноватым во всем. Решительно во всем. Он плохой мальчишка, дрянной, грязный.

– Иди сюда, – позвала мать. Игорь повиновался, чувствуя себя самым нелюбимым ребенком в мире. В будущем это жуткое ощущение приходило к нему не раз…

Игорь сбросил пепел с сигареты и уставился в окно. Он был там, в прошлом, и снова участвовал в этих событиях. Настоящее сейчас не имело никакого значения…

С этого момента все и началось, его память работала на уничтожение травмирующих воспоминаний. Маленький Игорь забрался под душ, именно под душ, а не в ванну. Ему нужен был шум воды, чтобы не слышать этого призрачного злобного смеха. Нужно было ощущение, что с тела смывается грязь и уходят следы от чужих прикосновений. Со временем это вошло в привычку, с которой Игорь шагнул во взрослую жизнь.

Так он отгораживался ото всего мира, замыкаясь в текучей водяной скорлупе…

Кто-то положил ему руку на плечо, погладил. Прикосновение было успокаивающим. Игорь повернул голову и увидел перед собой лицо Лизы. Девушка смотрела на него с сочувствием и испугом. У нее потрясающе красивые глаза, подумал Игорь ни с того ни с сего.

Они обнялись, Игорь спрятался в круге Лизиных рук.

– Тебе так тяжело? – спросила она.

– Я надеялся, что никогда этого не вспомню. Я уверен, что не хочу этого знать и сейчас, – сказал он.

– Так что же делать?

– Не имею понятия… То есть… Мне нужно поговорить с отцом. Не может быть, чтобы он ничего не знал. Это касается всех. Связи до сих пор должны быть прочными, эти ниточки не разорвешь легко.

– Комната… – произнесла Лиза. – Но если призрак здесь, то и она где-то поблизости… Почему мы ее не видим?

– Не знаю. Я могу предположить, что сейчас она появилась в квартире родителей или у моей сестры. А дух комнаты посещает нас как старых знакомых. Представляешь, что творится там?

– И ты не знаешь, откуда она и что это такое?

– Никаких доказательств нет, но можно предположить. Скорее всего, это некая пространственная аномалия, аппендикс из потустороннего мира или иной плоскости нашего континуума. Какая-то энергетическая сумка, сшитая из неизвестных нам силовых полей. Звучит полным бредом. Наши кафедральные преподы меня бы на смех подняли, но я бы поглядел на их рожи, столкнись они сами с такими фокусами. Комната, вероятно, может мыслить и накапливать энергию, становиться сильней. Как сейчас. Либо ее призрак получил возможность влиять на наш мир иным способом. Мои родители должны знать больше обо всем этом, в конце концов, в то время я был ребенком, а моя сестра подростком. Мы жили рядом с комнатой, но не в состоянии были проанализировать причины и следствия. Важно, что скажет отец. Потому что именно он закрыл ее. Как ему с матерью удалось выгнать ребенка? – Игорь закурил вновь. Лиза нахмурилась, но ничего не сказала. – Став постарше, я пробовал докопаться до истины но, конечно, ничего, кроме бредовых фантазий, мне на ум не пришло. Я мучился кошмарами… а потом дал себе зарок, что обо всем забуду. Как забыли моя сестра и родители. Теперь вспоминаю, почему пошел учиться именно на математический факультет. Мне надо было привести в порядок мою систему мира. Я ушел во вселенную формул и чисел. Там все стройно и логично, не надо забивать себе голову всякой потусторонней дребеденью. Это как самозащита. Но чего она мне стоила в конечном итоге?

Лиза гладила его по голове, находя, что эти движения успокаивают ее саму.

– Соберись. Я в тебе нуждаюсь. Ты мне нужен в здравом уме. Кто меня защитит, кроме тебя? – сказала она, улыбнувшись, чтобы приободрить больше себя. – Может, я и глупо выгляжу, но зато говорю правду. Ты мне нужен.

– Как-нибудь все образуется. Мы придумаем.

Игорь не был так уверен в том, что говорил, несмотря на бодрый тон. Потихоньку он учился врать. Ему самому страшно так, как не было никогда в жизни, даже в детстве. Взрослому вдвойне тяжелей переживать крушение тщательно выстроенной системы мира. У ребенка границы реальности и сна размыты, не так, как в сознательном возрасте.

Получается, все его попытки защититься от призраков были напрасны.

Игорь вспоминал старика. Чудовище никуда не ушло, оно рядом и чего-то ждет.

Чего же?

Федор не спал почти всю ночь. Понедельник понемногу перетекал во вторник, перерождался, изменяя свое качество, как насекомое изменяется внутри куколки. Казалось, что процесс этот бесконечно растянут во времени. Терпеть не было сил. Федор боролся со сном, пил крепкий чай, пока не понял, что только доставляет неприятности своему сердцу.

В квартире было слышно, как тикают настенные часы в большой комнате и временами порыкивает холодильник.

Федор поставил кресло в спальне, напротив той стены, где появлялась дверь, и ждал. Он чувствовал, что пройдет не так много времени, и комната возникнет снова. В прошлом они не заметили ее прихода, но теперь Федор надеялся, что ему повезет. По всей видимости, эта штука накопила уже достаточно сил, чтобы утвердиться в нашем мире.