– Кажется, я начинаю понимать!

Малеста тоже вскочила с кресла, но не для того чтобы разделить с Тимом его ликование, а чтобы поддержать в случае, если того внезапно охватит слабость. Мазь, которой обработали большинство ушибов, была сильного действия и требовала от больного покоя, а не гонок на выживание.

– Бетси! Это поганка Бетси, а не дядя Реджи, хотела отравить вас! Научилась не только почерком миссис Мерит названия трав выводить, но и почерк дяди Реджи подделывать. Конечно! Как же всё просто! Они ведь были близки. Она легко могла подглядеть, как он заполняет рецепты, стащить один или выманить у служанок в обмен на монету или отрез ткани, натренироваться на завитках и наклонах, заменить полезную мяту на поганый опий и подсунуть вам бумажку в шкатулку. Вы посылаете мерзавца Джонатана к аптекарю, тот изготавливает лекарство строго по рецепту, а на деле – по поддельному рецепту, где доза опия столь мала, что не вызывает подозрений. Усатый негодяй привозит лекарство вам, и вы, ничего не подозревая, начинаете потихоньку отравлять себе жизнь. Как вам?

Тим победно взглянул на мачеху и даже приготовился кивнуть головой, изображая поклон, – оставалось только дождаться аплодисментов. Тех не последовало.

– Стойте-стойте! – Леди Андервуд спешно и несколько раз коснулась прохладными пальцами шеи и щёк Тима, проверяя, не горячка ли началось. – Вы зачем выскочили из-под пледа? И кто вам разрешил встать? И почему Джонатан – мерзавец?

Тим перехватил ладонь мачехи и сжал в своей. Крепко.

– О дворецком потом. Сейчас лучше вспомните, чем таким вы могли насолить Бетси, что она собиралась вас отравить?

– Абсолютно ничем. Да и не собиралась она меня травить!

– Вы наивная... Собиралась. Ещё как собиралась. Так вы вспомнили? До сих пор нет? Вспоминайте скорее.

– Я ничего не буду вспоминать, – сказала Малеста.

– Вы портите мне расследование.

– Вы шутите.

– Ни капли.

– Послушайте, Тимоти. Я понимаю, вы переутомились, поэтому вам в голову лезет всё подряд. Ложитесь и успокойтесь. Я попрошу Еву заварить ромашку. Чёрный чай для вас слишком крепок.

– Но, Малеста...

– Вам не следует называть меня по имени.

– Да бросьте вы уже эти манеры, церемонии и правила! Ну их к чёрту! Они только усложняют жизнь, разве нет?

– Хорошо. Давайте будем обедать, положив ноги на стол.

– Не перевирайте. Вы прекрасно поняли, о чём я. А ещё я всё-таки продолжу о Бетси, потому что эта мерзавка...

– Бетси не могла подсунуть мне исправленный рецепт, – решительным тоном перебила Тима мачеха.

– Не могла? Да она почти это сделала!

– Тим.

– Да?

– Бетси умерла, когда вы были крохотным ребёнком, а меня в те дни вообще не было в Англии. Мы с ней не могли знать друг друга, а даже если бы и знали, то успокоительное ваш дядя выписал мне всего два года назад – никак не двадцать лет. Вы перевозбудились из-за драки с мистером Сандерсом, вот в вашей голове всё и перепуталось.

– Не может быть... – расстроенно выдохнул Тим, сел обратно на диван, приготовился корить себя за спешность с выводами, но его тут же осенило. – Значит, Бетси травила кого-то другого! Вы знали, что она была близка с моим дядей? Даже мистера Хиггинса ради него бросила!

– Так тем человеком, с кем она сбежала, был сэр Бигот?

– Увы.

– Какой ужас. Я не знала... Миссис Мерит никогда не называла его имени.

– Представьте, в каком шоке пребывал я, когда узнал. Мои детские воспоминания о дяде были сплошь светлые и добрые, а тут такое...

– Но почему вы считаете, что Бетси занималась отравлениями?

– Почему? – Тим зарыл пальцы в густые волосы и усиленно думал. – Она умела подделывать почерка. Это раз. Она хорошо разбиралась в травах. Это два. Она была близка к дяде Реджи. Это три. И вполне могла знать особенности его почерка. Это четыре. Ну, или три с половиной. В своей жизни дядя никогда активно не занимался врачебной практикой. Вероятно, всё, что он делал, сводилось к простым рекомендациям простых вещей родственникам или соседям, будь то капли от головной боли или настойка для желудка. Если он пробовал помогать вам, то двадцать лет назад мог предложить такую же помощь и миссис Мерит. Например, ещё до того, как старушка его невзлюбила. Что если Бетси хотела укокошить свою покровительницу? Она была сильно к ней приближена и могла знать её секреты. Могла желать ей смерти, чтобы обчистить её тайник.

Малеста фыркнула.

– Ерунда. Миссис Мерит и так была готова собрать для Бетси приличное приданое на случай свадьбы с мистером Хиггинсом. Бетси бы ни в чём не нуждалась.

– Вот именно! С Хиггинсом! А Хиггинса наша Бетси бросила ради моего дяди. А миссис Мерит была против самого дяди. Интересный круг замыкается, не находите? Миссис Мерит выставила бедняжку Бетси на улицу, и у той появилась веская причина ненавидеть свою бывшую хозяйку и думать о мести.

– Слишком жестоко.

– Беременные женщины способны на любую крайность, а Бетси была беременна.

Малеста вздрогнула.

– Откуда вы знаете?

– У меня был очень плодотворный разговор с мистером Хиггинсом. Вы бы тоже всё это узнали, если бы не предпочли мне отца, зануд школьников-гребцов и паршивца дворецкого.

– Вас как ни послушаешь, все у вас мерзавцы и паршивцы. Даже школьники – зануды. В чём, к примеру, они виноваты?

– В том, что решили проводить турнир по гребле именно в тот день, когда вы были нужны мне дома.

– Вот оно что. А Джонатан?

– Эта священная птица ацтеков?

– Джонатан – не птица, а очень ответственный и компетентный работник. Не знаю, что бы я без него делала. В те дни, когда он берёт выходной, в доме творится настоящий бардак.

– И вы, конечно, в такие дни скучаете по нему и раскладываете пасьянс, чтобы убить время...

– Я пью чай и читаю книги.

– Это то же самое, что и пасьянс.

– Тим.

– Да?

– Вы, кажется, начали говорить о Бетси, а свели всё в итоге опять к Джонатану. За что вы его так не любите?

– А вы о нём так волнуетесь?

– Я волнуюсь о всех слугах этого дома. Каждый человек, работающий здесь, начиная дворецким и заканчивая самой простой горничной, подметающей полы и меняющей постельное бельё, получает достойное жалование, одинаковое отношение и соответствующую заботу. Если кому-то становится плохо или он попадает в трудную ситуацию, я всегда выслушаю и помогу всем, чем смогу. Прислуга это знает, но никогда не злоупотребляет моим расположением.

– И вы никого особо не выделяете? – Тим явно на что-то намекал.