Даже уздечки, как рассмотрел Придон чуть дальше, украшенызолотыми нитями и усыпаны мелкими бриллиантиками, изумрудами, рубинами,топазами и множеством других камней, большинству из которых он не зналназвания, но дивным блеском своим завораживали и вносили смятение в душу.

Подбежал воин, почтительно подал чашу из чистейшего алмаза,похожего на застывший свет.

– От нашего десятка, – сказал он весело, –кто еще достоин такой красоты?

– Спасибо, – ответил Придон.

Он повертел чашу в руках, любуясь игрой света. До этого днядаже не мог подумать, что могут быть такие исполинские алмазы и что можно воттак с ним, теперь это большая чаша в золотой оправе, с массивной золотойножкой, по ободку плотной цепочкой гуськом идут, тесня друг друга, тщательноподогнанные рубины волшебного оттенка.

Но даже вся оправа из крохотных фигурок сцепившихся всмертельной схватке драконов, грифов и грифонов, отдельно – сцены захватакрепостей, и все сделано настолько искусно, что, как ни напрягай взор, всеравно даже в крохотном рубинчике размером с зернышко проса видны скачущиевсадники, стены со взбирающимися по лестницам воинами, орлиные лица героев,хищные пасти диких зверей…

Подошли от ближайшего костра Щецин, Аснерд, Прий. Прийвообще покачивался, словно пьяный, рот до ушей, глаза хмельные. Прокричалликующе:

– Я знал, что куявы богаты! Но не настолько же…

Щецин сказал за его спиной потрясенно:

– Это даже не богатство! Это даже…

Он запнулся, Прий подсказал гордо:

– Сокровища!

– Это даже не сокровища, – огрызнулсяЩецин. – Сокровище – это когда отроешь зарытый кувшин с десяткомсеребряных монет! Большое сокровище – если монеты золотые. И простонесметное, если монет до горлышка. А здесь… здесь вообще голова кругом! Вонтолько на этом майдане полсотни сундуков с такими золотыми вещицами, что самозолото – тьфу, настолько все искусно сделано! Придон, мы это сделали!.. Тыэто сделал.

– Мы, – поправил его Придон. – Мы. Артане.

Сердце стучало громко и мощно. Грудь едва не лопалась,распираемая изнутри раскаленным валуном, что все рос в размерах.

Он посмотрел на чашу, с размаху бросил ее о каменную стену.С тончайшим звоном мелкие осколки алмазов разлетелись, блеснув на солнце, как льдинки.Рубины покатились под копыта коня, как застывшие капли крови.

– Мы, – повторил он, – артане.

Следующая куча общей добычи оказалась еще выше. В основномсундуки и ларцы. Замки сбиты, некоторые ларцы, которые забросили наверх,постепенно сдвигаясь, перевернулись, и, когда Придон подъехал, куча блестела,осыпанная золотыми монетами дивной чеканки, жемчугом, рубинами, яхонтами,кольцами и перстнями искуснейшей работы, брошками, заколками, изящнымипалочками из рога единорога для чесания спины.

Заходящее солнце бросало кровавые лучи на сокровища, исамоцветы вспыхивали прекрасным зловещим огнем. Утром они заблестят чистым ирадостным огнем невинности, но сейчас они само неистовство, гнев, пожары,пролитая кровь, победные крики и плач покоренных.

Таких куч оказалось несколько, никто их не охранял, номестные страшились подойти близко, а сами артане были слишком хмельны победой,раздувались от гордости, чтобы кто-то из них подобрал хоть камешек.

Но это сегодня, подумал Придон неожиданно трезво. Азавтра-послезавтра уж начнут набивать карманы. И зашивать золотые монеты икольца в седла. А когда появляется богатая добыча, то возникает мысль, что еенадо сберечь…

Он не понял, почему на душе сразу стало гадко, словнонечаянно проглотил старую больную лягушку. Но гадко стало, он сразу ощутил, чтоустал, что плечо ноет от страшного удара палицей местного великана.

С дальней площади доносился рев молодых сильных голосов.Артане пели боевую походную песню о славном витязе Кармалюте, о его верном конеи очень красивой, конечно же, потому и неверной, беспутной жене. Придонприслушался, быстро взглянул на Прия. Брови военачальника сошлись напереносице, глаза поблескивали. Он не выглядел встревоженным, ноздри широкогоноса часто подергивались.

Придон не выдержал первым:

– Что-то чуешь?

– Я думаю, – сказал Прий быстро, – что эточернь перепилась.

– Да?

– Рядом подвалы богатого бера, – сказал Прий ещеторопливее. – Пока выкатывали, пару бочек эта пьянь разбила!

– Да, – повторил Придон, – конечно… Но что-томне это ликование перестало нравиться.

Только Щецин выглядел невозмутимым, лицо раскраснелось,широкий рот стал еще шире в довольной улыбке.

– Это недолго, – сообщил он. – Молодая кровьиграет. Завтра они снова будут жаждать подвигов. Уже утром будут на конях ипотрясать топорами!

Придон кивнул:

– Надеюсь.

Пир продолжался трое суток, и с каждым часом весельенарастало. Костры горели на площадях, но уже на второй день артан у костровстало меньше, а на третий осталась едва ли треть. Зато в домах день и ночьполыхали все светильники, оттуда слышались удалые песни, раздавался женскийвизг, уже без страха, в окнах мелькали силуэты. И то, как они мелькали, ненравилось даже Аснерду, а Придон приходил в бешенство.

Вяземайт хмурился, глубокие морщины избороздили лицо.

– Мы оказались не готовы, – признался он.

Аснерд огрызнулся:

– Мы готовы сразиться даже с богами!

– Но не с искушением, – сказал Вяземайт.

– Искушением?

Вяземайт сделал широкий жест рукой. У костров коротали времяуже одиночки, редко по два-три человека. В основном это были немолодые суровыевоины с шрамами на теле, немногословные, медленные в движениях. В их взглядах,что бросали на окна, была откровенная насмешка, а то и презрение.

Придон резко бросил Аснерду:

– Завтра утром всех собрать на городской площади!..Нет, все не поместятся. Сразу за городскими воротами. Чтоб и горожане со стенмогли увидеть!

Вяземайт взглянул настороженно, но кивнул. Аснерд открылрот, но Придон выглядел разъяренным, и старый полководец смолчал.

* * *

На рассвете громко и требовательно пропели рожки. Жуткопроревела боевая труба всеобщего сбора. Десятники, еще в ночь строгопредупрежденные сотниками, а те – тысячниками, сбивались с ног, собираясвоих людей, вытаскивая из роскошных постелей, снимая с куявских женщин,вылавливая из бассейнов с подогретой водой.

Ворча и вяло поругиваясь, воины разбирали коней. Причинывнезапного сбора никто не знал, куявских войск поблизости нет, а всеостальное – недостойно внимания героев, вдребезги разнесших громаднуюармию куявов.