– Наверх, – пробормотал он, не отрываясь от ее губ, засовывая в нее палец. – Пойдем наверх.

У Мэг подогнулись колени, и она повисла на нем, страстно желая, чтобы он, весь целиком, оказался у нее внутри, глубоко-глубоко. Жестоко. Отчаянно.

* * *

Джефф сидел в своем джипе и смотрел на океан. Высадив Ирен в «Честнат Плейс», он отправился в парк на косе. На волнах серебрилась луна, вдоль берега сверкала линия прибоя. Джефф взял с пассажирского сиденья бутылку текилы и сделал большой глоток, вспоминая взгляд Мэг, когда он полез под стол за тем ножом. Она словно смотрела ему прямо в душу, в прошлое. Все остальное – лишь вопрос времени.

С моря налетел ветер, и Джеффу показалось, что он опять слышит те крики. Он никогда не сможет стереть их из памяти. Они запечатлелись в его сознании, словно бороздки на виниловой пластинке, и теперь ему суждено проигрывать их снова и снова. Он сделал еще глоток, едкая жидкость обожгла горло, на глазах выступили слезы. Джефф вытер рукавом губы и окончательно осознал: все кончено. Так или иначе, все вернется к тому дню. Все выяснится. Джинна, выпущенного Мэг из бутылки, уже никак не запихнуть обратно.

Впрочем, есть в этом и облегчение. Он закрыл текилу крышкой, снова бросил бутылку на сиденье и достал телефон. Несмотря на время, позвонил Нату.

– Привет. Это я.

– Джефф? Ты в порядке? – Голос Ната дрогнул от тревоги.

Джефф вздохнул, чувствуя, как алкоголь согревает его изнутри.

– Да. Просто… Хотел услышать твой голос.

– Как с братом, все хорошо? Ты рассказал ему о свадьбе?

Джефф печально улыбнулся.

– Нужно было признаться много лет назад. Он отнесся совершенно спокойно, почти с облегчением. Счастлив за меня – за нас. Подозреваю, подсознательно Блейк всегда догадывался. Наверняка. Он… Он всегда был со мной так добр. – Его голос дрогнул.

– Ты уверен, что в порядке?

– Гм, да. Да, нормально.

– Пора возвращаться домой.

– Скоро. Нужно только… Еще кое с кем поговорить. Очень скоро увидимся.

Он повесил трубку, закрыл глаза, откинул голову. Возможно, если бы Мэг не приехала, если ее память не начала бы возвращаться или если бы она умерла, он бы смог обо всем забыть и стать счастливым. А может, это бы все равно прикончило его, так или иначе.

Жуткие, животные вопли. Такие крики не забывают. Возможно, его конец начался с первым криком.

В любом случае теперь выхода он не видел. Это как разбитое стекло – удар нанесен, трещины неотвратимо расползаются вокруг, и со временем оно непременно развалится и обрушится на землю.

Джефф набрал другой номер, но звонок сразу переадресовался на автоответчик.

– Генри, – мягким, хрипловатым голосом начал он, – нам нужно поговорить.

Секс с Блейком был стихийным и грубым. Они бились об стену – она обхватила его ногами, – а потом оказались в его постели, она села сверху, покачиваясь на нем, наслаждаясь им, тяжело дыша, дрожа от удовольствия, пока он извивался под ней, вонзался в нее. Он перевернул ее на спину, до крови прокусывая ей губы, и Мэг ответила на поцелуи такой же яростью. Он широко развел коленями ее бедра и пронзил ее, проткнул, заставляя стонать и сгорать от каждого движения крупного члена. Она почувствовала влажное тепло его рта на животе, ниже, ниже, и наконец его язык проник внутрь ее. И тут у Мэг внутри словно разорвались, не выдержав многолетней нагрузки, туго натянутые канаты, ее тело и разум охватили мощные судороги.

А еще он был нежным, когда они занимались любовью во второй раз, уже немного ближе к восходу, и на простыни падал лунный свет. Прошлое и настоящее слились в одно, и послышался невнятный зов будущего. Мэг казалось, будто она рассыпалась на миллион осколков и потом снова собралась воедино, став более цельной, чем прежде.

Они лежали в кровати, их голые тела переплелись – горячая влажная кожа, быстрое неровное дыхание, лунный свет, тени деревьев, колышимых ветром. И мир изменился. Стал зыбким. Нежным, и прекрасным, и свежим, готовым принять любую форму. Мир, где возможности лежали вокруг, словно принесенные приливом ракушки на морском берегу.

Блейк взял Мэг за руку, она улыбнулась.

– Почему на тебе была та шляпа? – спросила она. Повернула голову, посмотрела ему в глаза. Сердце сжалось.

– Я ходил за ней в старый сарай.

– Посреди ночи? Зачем?

– Из-за того, что ты рассказала Ною о дедушке. Потому что сегодня вечером ты, Ирен и Джефф помогли мне поверить, что пристань может снова стать уютным домом. – Он сел, прислонился к изголовью. Его грудь вздымалась и опускалась, он никак не мог отдышаться. – Потому что я хочу поделиться с Ноем хорошими воспоминаниями о папе.

Интонация, с которой он сказал о «хороших воспоминаниях», заставила ее спросить:

– А у тебя есть плохие воспоминания о Булле? Которые ты хочешь забыть?

Он провел пальцами по густой шевелюре, взъерошив ее еще сильнее прежнего, и Мэг почувствовала глубокий прилив любви и тревоги одновременно. Казалось бы противоположные чувства тесно переплелись, сбивая ее с толку.

– Мэг, он был жестоким человеком. Бил нас.

Глубоко изумленная, она поднялась и села рядом с ним, прикрывая грудь одеялом.

– Он бил вас?

– В основном Джеффа. После смерти мамы в нем было много подавленного гнева. Он не мог принять Джеффа таким, каким он был.

Мэг посмотрела ему в глаза.

– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?

– Джефф – гей.

Мэг откинулась головой на изголовье и глубоко вздохнула.

– Знаешь, я подозревала.

– Думаю, все мы подозревали. В глубине души я всегда это знал.

– А свадьба?

– Поэтому я и хотел, чтобы он рассказал тебе сам. Его жениха зовут Нат Фишер. Джефф вернулся домой, чтобы рассказать об этом лично и пригласить нас с Ноем на свадьбу.

– А Булл знал или подозревал, что его сын – гей?

– Сейчас, вспоминая, мне кажется, что знал. Он постоянно говорил Джеффу вести себя «по-мужски», перестать быть «тряпкой».

Блейк сглотнул, комнату наполнило молчание.

Мэг вспомнила свой кошмар, лицо Джеффа, нереальность воспоминания. Иногда мы вспоминаем вещи, которых вовсе не было, или отказываемся вспоминать то, что было.

– Тем утром, когда вы пропали, случился особенно сильный скандал, он рассек Джеффу щеку. Подозреваю, перед этим папа всю ночь пил. Для Джеффа это стало последним ударом. Он уехал меньше чем через месяц.

– Я понятия не имела, – прошептала Мэг.

– Никто не знал.

– И вы не сообщили о Булле в полицию.