Наконец мы соединились. На экране появился Игнасио в пиджаке и галстуке, безупречный, как на собрании акционеров. Сидящий рядом с ним Гарридо-Стокер-младший больше походил на акулу с Уолл-стрит, чем на молодого щенка легендарной породы адвокатов, известных в судебных процессах по всему северу. Темные локоны, зачесанные назад и обильно залитые лаком, залысины, подчеркивающие высоту огромного лба, а пиджак порадовал бы даже моего брата Германа.

Гарридо-Стокеры были династией бывалых и стойких адвокатов; они представляли крупные состояния, и несколько минут их работы большинству были не по карману, даже если этот карман был отнюдь не пуст. Эти специалисты играли в другой лиге.

За их спиной виднелась бухта Конча, а сад, окруженный прямоугольной живой изгородью, уступал место видам далекого острова Санта-Клара.

– Я заместитель комиссара Сальватьерра, – начала Альба. – Хочу сообщить вам, что наша команда Центрального отдела по преступлениям в области информационных технологий организовала эту видеоконференцию таким образом, чтобы ее можно было записывать, поскольку она проходит в рамках уголовного расследования. Согласны ли вы с тем, что встреча записывается?

Игнасио и адвокат обменялись взглядом.

– Это не проблема, – сказал представитель закона. – Наша контора также будет записывать встречу, если вы не против. Чистая формальность.

– Даем разрешение, – ответила Альба. – Можете ли вы описать нам актуальную ситуацию вашего клиента, а также причины, по которым он связался с нами?

– Да, разумеется. Понимаю, сегодня утром вы, должно быть, очень заняты, и все мы заинтересованы в том, чтобы расследование продвигалось успешно. Нас с клиентом соединяет очень давняя связь, его отец пользовался услугами моего отца. Дон Игнасио Ортис де Сарате обратился к нам третьего августа, когда решил покинуть свое место жительства в Витории после опубликованных СМИ материалов клеветнического характера. Излишне говорить, что мы приняли законные меры против газеты. С другой стороны, предвидя тот факт, что серия преступлений в ближайшее время может продолжиться, мы сочли целесообразным разместить клиента в нашей частной резиденции, упомянутой в начале разговора. Мы обеспечены строжайшими мерами – безопасности, учитывая характер нашей работы и важность дел, которые мы ведем с нашими клиентами, поэтому у нас имеются камеры безопасности, контролирующие все углы этого дома в продолжение двадцати четырех часов, а также внешние помещения, такие как сад и прочие зоны досуга.

Я стараюсь донести до вас очевидность того, что дон Игнасио добровольно вверил себя под двадцатичетырехчасовое наблюдение, а также отказался поддерживать любую связь по мобильному и стационарному телефону с кем бы то ни было с тех пор, как он здесь. Также он не получает доступа к интернету ни с одного из компьютеров или аналогичных устройств, в чем вы можете убедиться. Сегодня утром наш курьер отправил в Виторию записи всех его передвижений со дня прибытия, чтобы ваши техники подтвердили, что нет никаких ошибок или сбоев и мой клиент ни единой минуты не провел вне наблюдения. Таким образом, мы намерены убедительно доказать, что он не является фактическим исполнителем убийств прошлой ночью.

Прошла пара секунд полнейшего ступора, в течение которых ни один из трех присутствующих с алавской стороны совещания не знал, как реагировать.

– Этот парень ловок как черт, – шепнула мне на ухо Эстибалис, разрушив чары.

– Инспектор Гауна, я всего лишь опередил вас, – сказал Игнасио, приблизившись к камере точно так же, как делал его брат, когда я посещал его в тюрьме. – Думаю, в эту многолетнюю игру вовлечены все присутствующие, и, хотя вы с этим не согласитесь, вы в ней всего лишь пешки. Я опередил вас на двадцать лет, в мою пользу – многие часы размышлений. Я отказываюсь принимать пассивное участие в этом деле. Я уже заплатил слишком высокую цену за вещи, не имеющие ко мне ни малейшего отношения. К сожалению, было очевидно, что преступник продолжит убивать, и я не собираюсь соглашаться на то, чтобы убийства приписывали мне.

Альба посмотрела на Эстибалис с упреком. Моя напарница сжала челюсти и промолчала.

– Нам бы хотелось задать вашему клиенту несколько вопросов. Мы понимаем, что в течение этих дней вы подготовили ему надежную защиту, и нам в нашем расследовании очень помогло бы, если вы развеяли сомнения, которые делают вашего подопечного подозрительным, – примирительно отозвался я. Какой смысл вытаскивать ножи, когда перед нами такая зубастая акула?

– Можете спрашивать, – кивнул адвокат.

– На одном из участков земли, принадлежавшем его компании, накануне третьего августа, как раз после публикации упомянутых фотографий, произошло возгорание. Вы сообщили, что в тот же день ваш клиент прибыл в вашу резиденцию в Сан-Себастьяне. Был ли клиент в курсе возгорания?

– Да, в тот день он жег сухую траву. Мой клиент утверждает, что огонь все время находился под контролем и был полностью погашен. Но дул южный ветер, в окрестностях сильная засуха; я знаю это, потому что в новостях передавали, что во всей Стране Басков сейчас пик возгораний. Мой клиент не виноват в том, что от искры произошел пожар. В любом случае, если вы собираетесь обвинить его в экологическом преступлении, вы имеете на это полное право; наша же контора позаботится о его защите.

– Криминалисты исследуют особенности пожара. Нам хотелось бы услышать от вас, не было ли на сгоревшей территории четырех ульев, составляющих небольшую пасеку.

– Мы не находим данный вопрос уместным. С вашего позволения, мой клиент отказывается отвечать.

«А может, Панкорбо сообщил тебе, что орудие убийства – пчелы, и ты не можешь нам в этом признаться, – чтобы себя не скомпрометировать?» – мысленно обратился я к – Игнасио.

Но промолчал: это были всего лишь подозрения, и я не хотел открывать карты перед таким опытным игроком.

– На прошлой неделе мы не задали дону Игнасио вопрос, который сейчас кажется нам своевременным, – вмешалась Эстибалис. – Где был ваш клиент двадцать четвертого и двадцать пятого июля?

– Он был у себя дома в Лагуардии, затем вернулся в Виторию, – быстро ответил адвокат. Было очевидно, что этот вопрос он ждал.

– Есть свидетель, который мог бы это подтвердить? – настаивала напарница.

– Боюсь, что нет. Был самый обычный спокойный день, мой клиент ни с кем не общался и не встречался. Однако отсутствие алиби не делает его виновным.

– Ваш ответ ставит его в очень уязвимое положение, – заметила Эсти.

– Я взялся его защищать, потому что полностью уверен в его невиновности, инспектор. Я не имею права портить себе репутацию.

– Хорошо, тогда перейдем к самому деликатному моменту всей этой истории. Ваш клиент был знаком с Лидией Гарсиа де Викунья? – спросила моя напарница.

– На сегодняшний день он не намерен отвечать на этот вопрос. Родители девушки не подали никакого иска. Даже после публикации фотографий, которые ничего не доказывают.