встал и молча, указал Эриху на дверь. «Белян, Богдан, – обратился он к дружинникам, – сопроводите моего сына в город Вегры и сдайте в руки Доброгневу». Дубыня замолчал и вновь перевел дух.

– Это Нук, направил руку Эриха против меня, – тихо заметил Святозар и почувствовал внутри себя обиду и горечь за обманутого брата.

– Мы так и подумали с Храбром, когда в ночь нападения правитель отправил нас на розыски Нука. Во дворце его не было. А я взял Беляна и Богдана, и мы поскакали на его поиски. Мы скакали все утро и весь день, заезжали в деревни, которые стояли у дороги, но нигде его не видели. Мне даже показалось, что Нук выехал за пределы престольного города и пропал, словно испарился, а лошадь Эриха, через день вернулась одна. Странно…, – протянув, произнес наставник и покачал головой так, что накренилась на бок его высокая меховая шапка.

– Ничего странного Дубыня, – проронил наследник и горечь за брата, кажется, обожгла его сердце, отчего оно нежданно чуть ощутимо заныло. – Просто Нук вурколак.

– Вурколак, – изумленно переспросил наставник и порывчато повернув голову в сторону наследника пристально вгляделся в него. – Ну, тогда, ясно почему, его след потерялся. Тогда, все понятно. Доскакал он до ближайшего леса, отпустил коня, а сам кувыркнулся через пень, превратился в волка и пропал. Попробуй, отыщи его теперь.

– Верно, отыскать мы его и не сможем. Но, я думаю, он еще объявится, ведь не зря он все это затеял, не зря натравил Эриха на меня, ведь это ему зачем-то надо было. А, скажи, Дубыня, Эрих не говорил, зачем его Нук подговаривал на меня напасть, – негромко спросил Святозар, и поправив висящую на лоскуте ткани левую руку, почувствовал резкую боль теперь не просто в сердце, а во всей груди да поморщился.

Дубыня встревожено осмотрел наследника узрев, как судорожно шевельнулись губы юноши и ответил:

– Это было на третий день после нападения на тебя, правитель пришел в гридницу, куда вызвали нас и привели Эриха. И спросил его, почему он напал на тебя, и может его руку направил Нук, но Эрих ничего не ответил, низко склонил голову и заплакал. Правитель хотел было, что-то сказать, но прибежал Борщ, и закричал с порога, что тебе плохо и ты его зовешь… Отец твой так побледнел, что мы даже испугались за него, он поднялся, и, велев нам отвести Эриха в темницу, поспешил к тебе. Я, было, хотел, сам спросить Эриха, но он так рыдал, так бил себя по груди кулаками, что я решил, смолчать и больше его не о чем не спрашивать. Правитель еще несколько раз пытался с ним поговорить, но каждый раз все повторялось, он только рыдал, и колотил себя кулаком по груди… далась, же ему – эта грудь, словно другого места нет на теле.

– Дубыня, а вот ты мне ответь на такой вопрос…, – начал было Святозар, но внезапно услышал позади себя тяжелое, прерывистое дыхание и обернулся.

Прямо за спиной Святозара и Дубыни стоял Борщ, с разинутым ртом, глазами полными слез, и, махонисто разведя руки в сторону да указуя на них наследнику, сбивчиво заговорил:

– Ваша милость, нет в чаше то никакого снадобья! Нет, ваша милость, чаша та пуста!

Святозару тотчас стало так стыдно, что даже лицо его покрылось красными пятнами, потому что никакого снадобья в чаше то и не было, просто ему хотелось отделаться от назойливой заботы слуги.

– Ну, – протянул наследник и повел здоровым плечом. – Я просто хотел отослать тебя, и поговорить с наставником. Посему ты пойди, пойди, да займись чем-нибудь.

– А, как же, наказ правителя? Он мне строго настрого велел вас одного не оставлять. Как же я правителя ослушаюсь? – с тревогой в голосе вопросил Борщ, и несогласно замотал головой.

Впрочем, на выручку раскрасневшемуся Святозару пришел Дубыня:

– Ты, пойди, пойди, Борщ, тебе наследник говорит, займись чем-нибудь, а я Святозара сам провожу куда надо.

– Правда, и не на миг не оставите его одного, потому что тогда правитель будет очень сердится… очень…Ежели его милость останется без присмотра, – строго добавил слуга и осуждающего воззрился на наставника.

– Да, ты, что Борщ, очумел, что ли? Я же тебе говорю, сам его, приведу, нешто я не понимаю… Нешто не понимаю, как за него тревожиться правитель, – повышая голос, гневно сказал Дубыня, и несильно хлопнул ладонью по деревянному полотну скамьи.

Услышав в ответе наставника гневные нотки, Борщ сразу присмирел, поклонился, и, бросив на наследника заботливый взгляд, повернулся и неспешно побрел во дворец.

– Словно с маленьким, – с обидой в голосе заметил наследник, уставившись вслед слуге.

– Эх, Святозар, ты уж потерпи, столько-то отец твой пережил, дай время ему и его беспокойство уляжется, пройдет, – негромко молвил наставник, и наконец-то поправил еще сильнее скособочившуюся на бок шапку на своей голове.

– Да, я Дубыня, отца понимаю, но вот ты скажи, коли я вернулся и такое пережил, значит, Боги так хотят… А значит, нечего по пустякам тревожиться…. Ведь я отца уже пять дней уговариваю на двор меня отпустить, а он словно не слышит моих уговоров… «Нет, – говорит. – Ты еще слаб, ты еще не оправился»… А я может Дубыня, небо хочу увидеть, воздух морозный хочу вдохнуть, это же тоже надо понимать… И вот взял этого Борща приставил ко мне, он мне уже и так за эти дни надоел, все время трещит без остановки, и не встать, ни сесть нельзя. Ух, тяжко-то, как болеть, – выдохнув, дополнил Святозар.

– Так, что ты хотел у меня спросить, Святозар, перед тем как наш разговор прервал Борщ, – усмехнувшись словам наследника, спросил наставник.

– Спросить, – протянул Святозар, вспоминая, что хотел поспрашать у наставника, и свел вместе свои темные брови. А после порывчато кивнув, судя по всему припомнив, произнес, – скажи, Дубыня, а как вы с Храбром добрались до страны Беловодья?

Наставник надрывно вздохнул, и как-то скованно поежившись всем телом, ответил:

– Так и думал, что ты меня о ней спросишь. – Дубыня стих и, проведя рукой по лицу и бороде, верно смахивая оттуда махунечкие капельки притулившихся туда снежинок, слетевших с голубого небосвода, едва прикрытого полосами белых долгих облаков, пояснил, – когда твой отец сказал, что на этом свете нет людей, которые смогут тебя вылечить. Мы с Храбром предложили, так как мы уже там бывали, отправиться в страну Беловодья и добыть там для тебя воды из молочной реки. Но правитель только покачал головой, он сказал, что ты ведун, а значит, сможешь излечиться водой из молочной реки, только если