дружинниками сели на лошадей и отправились на его поиски. Вот как все было, хозяин, – старичок тягостно закряхтел. – Но, уже поздно, и ты, верно, утомился, от разговоров. Так, что поспи, и пусть твой сон будет спокойным, – и, сказав то, дух порывисто дунул в лицо, Святозара. Веки юноши дрогнули, глаза закрылись, да, как и пожелал старичок наследник уснул спокойным, крепким сном.

Глава двадцать вторая

Последующие дни хоть и не принесли полного выздоровления, но добавили сил. Святозар по первому еще давал отцу заговаривать рану, но видя, что улучшений нет, отказался от его помощи и начал читать заговоры сам. Это доставило юноше небольшое облегчение, и хотя рана не рубцевалась, но все, же покрылась тонкой, почти прозрачной кожей. Однако та кожа была так тонка, что любое резкое движение приводило к ее разрыву. Поэтому наследнику приходилось почти не двигать левой рукой. Приносимое ежевечернее снадобье доброжила бодрило кровь и вызывало прилив сил, и вскоре, пока еще втайне от отца, Святозар позволил себе подниматься с ложа и ходить по опочивальне. Левую руку он сначала прижимал к груди, а потом повесил на длинный лоскут ткани, который перекинул через шею. Слегка придерживая левую руку правой так, чтобы она была бездвижной, становилось возможным спокойно прогуливаться по покоям. Конечно, при том наследник все время чувствовал острую боль в сердце, большую слабость и быстро уставал. Но все же, даже находясь в таком состоянии, шел на поправку, превозмогая боль и заставляя себя привыкнуть к ней, чувствуя, что только притерпевшись к ране он сможет приступить к поиску лекарства.

Со дня нападения прошло почти тридцать дней, когда Святозар, с позволения правителя и в сопровождение Борща, наконец-то смог выйти из опочивальни на двор. Яркое солнце освещало усыпанную белым снегом землю. Деревья, кусты были нарядно обряжены в великолепные одеяния, которые под солнечными лучами искрились и сверкали, словно усыпанные алмазами и жемчугами. Было немного морозно, поскрипывающий снег под подошвами сапог придавал шедшему на Ратный двор наследнику ощущение жизни. Душа его наполнилась радостью при виде красот снежной зимы. Святозар широко шагал в надежде встретить на Ратном дворе брата и Храбра, а сзади суетливо причитая и беспокоясь за наследника, плелся Борщ, пытаясь то поддержать его под руку, а то и вовсе уговаривая вернуться в покои. Наконец Святозар не выдержал бесконечных вскриков и оханья слуги да придержав свою поступь, сказал:

– Послушай, Борщ, а ну– ка, сбегай, ко мне в покои и принеси оттуда чашу со снадобьем, а то я забыл выпить.

Слуга остановился следом, выпучил глаза, и, замотав головой, ответил:

– Да, вы, что ваша милость, его светлость правитель, ваш отец, приказал вас ни на миг ни оставлять одного. А вдруг вы поскользнетесь и упадете… и что тогда… кто поможет встать, коли меня не будет рядом. И как я после посмотрю в лицо его светлости, что ему скажу…. Ведь все знают, чего пережил наш дорогой правитель, и какую боль ноне переживаете вы. Нет, я не уйду, давайте вернемся… на дворе больно морозно. Ну, вышли, подышали воздухом и будет с вас, стоит ли на Ратный двор ходить, в такую– то даль…

– Ты, за меня Борщ не беспокойся, мы уже к Ратному двору подошли так, что если мне станет не хорошо, то Храбр и Тур, которые там упражняются, мне помогут, а ты вот лучше… – и Святозар вздохнул, придав себе страдальческий вид. – Лучше не спорь, а сбегай принеси снадобье, ведь ты не хочешь, чтобы мне плохо стало. Тогда тебе точно от правителя влетит, он скажет: « Как же так Борщ… ты не сбегал, не принес моему сыну снадобье, и он вновь захворал».

Глаза слуги еще больше увеличились, он замотал отрицательно головой, верно представляя себе несчастное лицо правителя и умирающего от не принесенного снадобья наследника, да стремительно развернувшись, побежал обратно во дворец. Как только Борщ покинул наследника, Святозар глубоко втянул в себя чистый воздух сада, сквозь каковой шел, и насладился не только стылой его свежестью, но главное наступившей тишиной. Миновав заснеженный сад, он вышел к Ратному двору. И увидел Храбра да Тура, которые, упражнялись на мечах, а невдалеке сидящего на скамье Дубыню.

Во время болезни Святозар не видел не только наставников, но даже и брата. Отец, тревожась за жизнь сына, никого к нему не допускал. Потому узрев дорогих его сердцу людей наследник, прибавил шагу. Первым его заметил Храбр, он остановил бой, и, показав на идущего Святозара, приветствовал его мечом. Дубыня оглянулся, довольно улыбнувшись, и замахал рукой. А Тур прямо запрыгал от радости на месте, бросил меч на снег и, что есть мочи, побежал к брату.

– Тур! – встревожено закричал Храбр ему вслед. – Тур, осторожно, Святозар еще слаб.

Но Тура не надо было предупреждать, несмотря на свой юный возраст мальчик, понимал, какой опасности подвергся брат, и, подбежав достаточно близко, остановился, посмотрел в глаза наследника и дрожащим голосом сказал:

– Ах, Святозар, как я рад, что ты выздоровел, – и в тех простых словах смог передать весь страх от пережитой трагедии.

Наследник подошел к младшему брату, снял с него шапку, наклонился и поцеловал его в пахнущие медом волосы. Тур поднял глаза и с нежность посмотрел на старшего брата.

– Святозар, – сказал Дубыня, когда тот приблизился к наставнику. – Если бы ты знал, как мне хочется обнять тебя, как светло стало в моей душе при виде тебя, мальчик мой.

– Дубыня, Храбр, я так вас рад видеть, – негромко откликнулся наследник и широко улыбнулся в ответ.

Скупой на слова Храбр подступил к Святозару и добродушно по-отцовски погладил его по правой руке.

– Святозар, – сказал он, и мышцы заиграли на его мужественном лице. – Наш правитель рассказал нам, о той доблести каковую проявил ты, вызволяя своего брата из Сумрачного леса. И я горжусь, мальчик мой тем, что ты мой ученик. И я горжусь тем, что буду служить такому достойному и благородному наследнику.

И Храбр опустился на одно колено, склонив перед Святозаром голову, следом на колено опустились Дубыня и Тур.

Наследник зарделся, и срывающимся голосом произнес:

– Храбр, Дубыня, Тур поднимитесь! Поднимитесь! – да добавил ту речь уже обращая к наставникам. – Не вы, а я должен стоять перед вами на колене, потому что это вы и отец учили меня благородству.

– Нет, – замотал головой Храбр, неспешно испрямляясь и бросая пронзительный взгляд на юношу. – Этому мы тебя не учили, это в тебе, в твоей душе чистой и светлой. Это ты сам по себе таков.