правителем о том, что только ты сам сможешь себя вылечить, все же я думаю, оно придаст тебе силы, – молвил старичок.

– Знаешь, доброжил, может я неправильно сделал, что выбрал Явь, – глянув в черные бусинки глаз домового, спросил Святозар. – Может мне не стоило возвращаться. Ведь, что я теперь – больной какой-то, совсем отца уже измучил. И сколько пройдет времени, прежде чем я смогу найти лекарство.

Доброжил отрицательно покачал головой, еще раз бедственно всхлипнул да ответил:

– Что ты такое говоришь, хозяин. Если бы ты видел горе твоего отца, ту боль которую он пережил, чуть не потеряв тебя…, – старичок вдруг хлюпнул носом и досказал. – Разве ты не заметил, как побелели его виски.

Святозар пристыженный доброжилом немного помолчал, а потом спросил старичка:

– А, как, отец, узнал, что со мной случилось?

– Это я ему сказал. Ведь я, как и другие мои братья, тоже празднуем рождение Бога Коляды. Мы всю ночь пируем в гриднице, примостившись, на снопах ржи, пьем медовуху и едим кутью. Я видел, как ты уехал с сыновьями Дубыни, знал, что Эрих наказанный сидит в своей опочивальне и позволил себе повеселиться. Внезапно я услышал стон и твои слова хозяин: « О, брат, что ты натворил», я почувствовал, что случилась беда. И ринулся к тебе на выручку, но ты лежал на полу с кинжалом в груди и уже не дышал, рядом с тобой на полу сидел Эрих, и громко рыдал. Я вернулся в общий зал и закричал твоему отцу, который как раз поднимал чашу с медовухой: « Торопись Ярил, твой сын, убил твоего сына»,– доброжил утер концом бороды струящиеся по лицу слезы. – Правитель вскочил с места, выронив чашу из рук, и побежал вслед за мной. Он бежал так скоро, что почти нагонял меня, но в отличие от меня он в темноте не видел и тогда я прочитал заговор, факел, лежащий подле тебя, вспыхнул. При свете факела правитель увидел тебя, на полу, всего в крови. Эрих лежал рядом и словно маленький кутек лишь изредка всхлипывал и стонал. Прибежавшие следом за правителем дружинники принесли факелы и увели Эриха. Отец встал на колени и принялся осматривать тебя, но ты, верно, был уже мертв. Он вынул из тебя кинжал, положил подле и зажал рану на груди руками. О, если бы ты видел его в этот момент. Я сказал, ему не молчи, говори заговор. Но он только мотал головой и твердил: « Убил, убил, моего сына, моего мальчика». Я так разозлился, мне казалось, что он теряет последнюю возможность вернуть тебя к жизни. И я опять закричал: « Да, не молчи же ты хозяин, не молчи». И прибольно ударил его по макушке, – старичок замолчал, сжав кулачок, и показывая как он, стукнул правителя по голове. – И тогда он вроде как бы очнулся и зашептал заговор. Но ничего, ты был недвижим, он зашептал вновь и вновь и сызнова ничего. Все дружинники обступили правителя и многие из них, я это видел, утирали глаза. « Шепчи, шепчи…» – говорил я ему и он шептал. А после ты вдруг весь дернулся и тихонько вздохнул. Правитель прошептал еще заговор, а когда приклонил голову к твоему рту, прислушался, то радостно сообщил всем: «Дышит, дышит, мальчик мой». Храбр и Дубыня подняли тебя на руки и осторожно отнесли в опочивальню. Отец сам раздел тебя, непрерывно продолжая шептать заговор над тобой, сам отер всю кровь с тебя и десять дней не отходил от твоего ложа. А, ты… ты говоришь, что сделал неправильный выбор. Глупый ты еще… глупый мальчишка, – проронил горькие слова доброжил и нанова залился слезами.

– Прости, прости доброжил, это я сказал не подумав, – проговорил расстроенный Святозар и почувствовал, как по его лицу заструились слезы. – Я, правда, еще мальчишка.

Старичок увидев слезы на щеках наследника суматошно подошел к нему и осторожно утер их своей бородой.

– Ну, ничего, не расстраивайся, – добавил он ласковым голоском. – Тебе нельзя волноваться, а то опять кровь из раны пойдет, – дух внезапно затих, вслушиваясь в тишину, и показав пальцами на губы, как бы призывая к молчанию, пропал.

Доброжил появился, через некоторое время, также внезапно, как и исчез, приблизился к Святозару и шепотом сообщил:

– Я у правительницы был, плачет она, – замолчал, поглядел на наследника, и дополнил, – который день плачет, да причитает. И все по тебе.

– По мне? – удивленно переспросил Святозар.

– Вот, вот, по тебе. Плачет…плачет, ходит по своей опочивальне, да причитает : « Сын, мой, сын, Святозарушка, как же я могла это натворить. Прости меня, кровинушка, прости». Она знаешь даже приходила к тебе, у дверей стояла, хотела увидеть, но правитель не позволил. – Доброжил смолк и еще тише молвил, – прогнал он ее. Сказав ей, что это все она намудрила. Своим бабским умом, жизни сыновей перекроила, переломала.

– А, мать, что? – с жалостью в сердце спросил Святозар, чувствуя, как оно застонало внутри.

– Она молчала, только головой мотала из стороны в сторону. А затем ответила правителю, что он ничего не поймет. Да вряд ли она все сможет объяснить и ушла. А он как разгневался… покраснел весь… Как в стену кулаком бахнет и вслед ей сердито закричал, чтобы она никогда…никогда не приближалась к тебе, а если она вдруг его ослушается, то он ее отправит прямо к Эриху в темницу, – и старичок надрывно задышал, по-видимому, сызнова переживая виденную им страшную ссору.

Молчал и наследник, обдумывая рассказ доброжила, и чувствуя одновременно жалость к отцу и матери.

– Доброжил, а ты отцу о Нуке говорил? – прервав наступившую тишину, нарушаемую лишь храпом Борща и стоном духа, спросил Святозар.

– Охо…хо! Хозяин! Сказать то я сказал, да видно поздно, – откликнулся, прекращая стенать домовой. – Когда отец уложил тебя в ложе, отер от крови, так я ему наш разговор весь и передал. Он молча выслушал меня, да тотчас вышел в коридор и приказал Дубыни и Храбру разыскать Нука да привести к нему. Вернулся к тебе, а мне с укоризной молвил: « Эх, ты, хозяин дома, почему же ко мне не пришел и все не рассказал раньше. Ну, ладно, он, Святозар, дитя еще, но ты то…». Смолк и принялся заговор над тобой шептать. А мне то так стыдно стало, хотел было уйти, но пересилил стыд, сел на краешек твоего ложа и ждал. Вскоре явился Храбр и сказал, что они с Дубыней весь дворец обыскали, а Нука не нашли, из конюшни пропала лошадь Эриха, и потому они думают, что он сбежал. Дубыня с двумя