в темницу, это все он, поверь, я знаю. – Святозар замолчал, и от долгой речи тяжело задышал.

Отец, услышав прерывистое дыхание сына, беспокойно осмотрел его, и тихо пояснил:

– Я не могу взять Нука. После нападения на тебя он исчез из дворца. Но я пошлю своих людей на его поиски и сообщу во все города о нем как о тате!

– Нет, отец, он не тать, он ведун, злой ведун, – повторил наследник.

– Хорошо, мальчик мой, я сообщу людям кто таков Нук, – отец смолк. А мгновение погодя дрогнувшим голосом добавил, – я думал, что потерял тебя, навсегда.

Святозар протянул руку и погладил правителя по лежащей на ложе руке:

– Ты, думал, что я умер? – и когда отец утвердительно качнул головой, досказал, – я, думаю, что теперь должен быть до конца честен с тобой, отец. И я, верно, умер. Но Богиня Буря Яга Усоньша Виевна – разрешила мне вернуться.

– Почему? – изумленно спросил правитель, и крепко сжал руку сына, передавая тем пожатием всю свою заботу и тревогу за его судьбу.

– Потому что за меня попросила Баба Яга, и, потому что за меня попросил ДажьБог, который видел, как я спас Эриха, – закончил Святозар.

Наступило молчание, которое в этот раз прервал отец:

– Слава великому ДажьБогу, что он просил за тебя, видя твой светлый поступок! Спасибо светлой ведунье Бабе Яге, что она попросила за тебя Богиню! И спасибо Буре Яге Усоньше Виевне, что она вознаградила тебя жизнью, мальчик мой. А, теперь, Святозар, если у тебя все… То я посоветую тебе отдохнуть, так как жар, хоть и спал, но рана твоя еще не зарубцевалась, и это меня очень беспокоит.

– Отец, рана моя не зарубцуется, – еле слышно проронил наследник. – Ни ты, ни какой другой ведун не сможет вылечить мою рану. Это одно из условий, с которым я вернулся в Явь.

– И боль не пройдет, – тревожно спросил правитель.

– Нет, отец, боль не пройдет. Но есть надежда, отец, Буря Яга сказала мне, что я смогу выздороветь, если применю все свои знания и силы и найду лекарство, такова воля Богов, – дрогнувшим голосом молвил Святозар.

– Что ж, сын, хорошо, что есть надежда, – муторно вздыхая произнес Ярил.

– Отец, прошу тебя, выпусти из темницы Эриха, он ни в чем не виноват, – начал было наследник.

Но правитель вдруг грубо перебил сына, и, повысив голос, сказал:

– Нет, Святозар, не проси за Эриха. Он будет сидеть в темнице. Так будет мне спокойней. И это будет до тех пор, пока я не решу, как с ним поступить.

В опочивальню тихо постучали, открылась дверь и вошла няня Бажена, неся в руках кувшин с молоком. Она поставила кувшин на стол возле ложа Святозара и налила в чашу молока. От молока вверх повалил густой пар. Правитель взял чашу и поднес к губам сына, а другой рукой приподнял его голову, чтобы было удобно пить.

– Отец, я сам смогу пить, дай мне чашу. Что ж ты со мной словно с маленьким, – возмутился наследник и резко протянул правую руку, чтобы забрать у правителя чашу, но тут, же ее уронил и застонал, почувствовав острую боль в груди.

– Тише, – негромко и очень мягко сказал отец. – Нетрепыхайся, а то сызнова кровь пойдет, лежи пока смирно и позволь мне самому напоить тебя молоком.

Святозар посмотрел в лицо отца, на складку, что залегла между бровями, на поседевшие виски и молча, принялся пить молоко. По телу стала разливаться живительная влага, которая словно источник живой воды предала ему сил. Допив чашу почти до конца, наследник оторвался от нее и промолвил:

– Спасибо, отец, я больше не хочу.

Правитель бережно опустил голову сына на подушку, передал чашу Бажене, да осторожно раскрыв рубаху, снял с раны кровавую тряпицу. Няня спешно подала чистую, и прежде чем положить ее на рану, отец зашептал заговор, и в том месте, где он водил рукой, почувствовал Святозар едва легкое покалывающее тепло. Он закрыл глаза, и утомленный долгим разговором и теплым питьем, уснул.

А когда наследник пробудился, то в комнате уже горели свечи, скорее всего был поздний вечер, на том месте, где с утра сидела Бажена, теперь поместился Борщ, и, опершись головой о стену, да приоткрыв рот, громко похрапывая, спал. Отца в опочивальне не было, но зато на краю ложа сидел доброжил и своей маленькой ладошкой утирал глаза.

Святозар ласково улыбнулся старичку, и, позвав его к себе, сказал:

– Добрый доброжил, да не расстраивайся ты так, ведь я жив, – и протянул ему правую руку.

Старичок тут же поднялся, подошел к руке наследника и приник к ней мокрой бородой.

– Жив, я, жив, доброжил, – негромко повторил юноша.

– О, хозяин, если бы я не загулял в общем зале во время праздника, если бы не пил медовухи и не ел кутьи, ты бы мой милый, Святозар не лежал бы сейчас тут, – закончил старичок, громко всхлипнул и уткнулся в ладонь наследника.

– В этом нет твоей вины, доброжил. В том, что случилось, повинен только Нук. Это он одурманил ум Эриха и заставил взять в руки заговоренный кинжал. Послушай вот, что доброжил, когда я летел с Ирий-сада в Явь, я вдруг увидел, как Нук отдает Эриху заговоренный кинжал и приказывает брату убить меня до восхода солнца…До восхода оно как восходящие лучи изничтожат всю нечесть и сила кинжала иссякнет… И еще я видел как плакал брат, как он мучился и не хотел слушать Нука, – торопливо поведал наследник.

Святозар вздохнул и опустил на ложе мокрую от слез доброжила руку. Старичок приблизился к наследнику достал из кармашка крохотную глиняную кубышку, откупорил ее и поднес к его губам, со словами:

– Выпей хозяин – это предаст тебе силы.

Святозар не торопясь выпил предложенное снадобье, которого на удивление оказалось, дюже много, в такой крохотной кубышке, и вскрикнул. Потому что в тот же момент и рот, и все внутренности нежданно обдало ледяным огнем, но огонь тот пылал лишь мгновение, а после и верно появились силы и боль вроде как притупилась. Наследник так громко вскрикнул, что чуть было, не разбудил Борща, тот даже приподнял голову, пытаясь разлепить скованные сном глаза. Однако доброжил живо дунул в его сторону, и слуга вновь уронил голову, всхрапнул, да уснул еще крепче.

– Это старинное снадобье, которое давно, меня научила готовить моя мать. Я каждый вечер его приношу, отец твой, видя, что заговоры не затягивают рану, разрешил меня давать его тебе. И хотя я слышал твой разговор с