знающих ни милосердия, ни пощады. Не менее бурно обсуждалась ситуация с похищением. Выдвигались самые невероятные версии о том, как вообще кто-либо посторонний узнал о пребывании истинной пары вожака и их дочери в доме? Разговор грозил уйти не в то русло, где старейшины начали бы обвинять друг друга в предательстве, выяснять, кто по неосторожности развязал свой язык.

Тамир вопросительно глянул на Вика, тот виновато улыбнулся и пожал плечами. Протолкнулся вперед и призвал всех к тишине, подняв руку.

— Прошу вас. По поводу наводки на дом Тамира, я могу кое-что прояснить. И знаю, кто им помог. Многим не понравится то, что вы увидите, — Виктор серьезно свел брови на переносице.

В тот же миг наступило желаемое спокойствие. Оборотни, негромко ворча, распределились по гостиной и выжидательно уставились в огромную плазму на стене. Виктор подключил планшет и запустил видео, на котором был записан визит Дины к Роману. Их гадкий сговор и постыдный способ Марыкина скрепить договор. В комнате повисла гнетущая тишина. Кто-то сдавленно покашливал, чтобы разбавить охватившее присутствующих неприятное, почти осязаемое ощущение предательства. Оно липло к коже, разливалось по воздуху, и было тем горше, что предательство совершила всё та же Дина.

— Вот же дрянная девка! — в сердцах вырвалось у кого-то из старейшин.

В ушастом, стоящем в углу у торшера, кресле с высокой спинкой тяжко вздохнул Мирослав. Встретившись с взглядом вожака, он низко опустил голову.

Тамир потер подбородок — ему было искренне жаль старожилу их стаи, всегда надежного, мудрого, справедливого, терпеливого и ласкового с детьми. Он очень любил свою внучку Дину — первенца в семье. Души в ней не чаял, возлагал большие надежды. И тут такой удар! В самое сердце. Оставалось верить, что двое других внучат впитают в себя лучшие качества своего деда и вырастут достойными членами стаи.

Тамир подошел к Мирославу и сжал его плечо. Тот поднял на него глаза, полные боли и му́ки.

— Крепись, мой старый друг, — сочувственно сказал Тамир. — Ничего тут не поделаешь. Всякое в жизни бывает.

— Кажется, предательство у нее в крови. Что ж, это выбор Дины, и только ей одной отвечать за всё содеянное перед всеми нами. А ты, Тамир, не отвлекайся на нас. У тебя слишком важное дело. Знай, мы все поддержим любое твое решение. На Лунные игры ты обязан прибыть с Ириной и вашей дочкой, — Мирослав встал и крепко обнял вожака.

— Спасибо, — отозвался Алдаров.

— Что ж, — возвестил Данила. — У нас у всех много дел. Если истинная пара нашего вожака не отыщется к Лунным играм, они окажутся под угрозой срыва.

— Этого допустить никак нельзя! — воскликнул Марк и уверенно добавил: — Пора готовиться.

— Да, — охотно отозвался Стас, — мы выступим против Романа. Мы обязаны защитить свое племя! Имея на руках неопровержимые доказательства его злодеяний, мы вполне имеем право ликвидировать его на месте, и ни никто не сумеет обвинить нас в предвзятости или стремлении отомстить.

— Хотя этого очень хочется, — буркнул Егор.

— Подключайте все свои ресурсы, чтобы узнать, где Марыкин может держать Ирину с дочерью, — велел Карим присутствующим.

— Вперед, — и Данила двинулся к выходу. За ним потянулись остальные.

— Мы с Егором задержимся ненадолго, — отозвался Марк.

Стас кивнул и последовал за Данилой. Оборотни разъехались, и вскоре ворота за последней машиной закрылись. Карим постоял у пункта охраны еще некоторое время, затем развернулся и направился к дому. Зябко пошевелил плечами и сжал руки в кулаки. Никогда он еще не чувствовал себя таким разбитым и беспомощным. Виноватым. Он рвался в бой, желая искупить свою вину. Готов был рвать на себе волосы, корил себя, в тысячный раз задавая один и тот же вопрос — почему не остался в ту проклятую ночь в доме Тамира. Он бы встал на защиту Евы и Иры, он бы… И тут же получал щелчок по сознанию от вожака: мол, лег бы как и Борис с пулей в голове, но ничего бы не изменил. Знал, что племянник прав, но старый волк не мог смириться с таким поражением. Их стая не имела никакого права потерять чудо в облике Евы. Эту маленькую волчицу Карим ощущал особенно остро, потому что в ее венах текла часть и его крови. Как нельзя было потерять и такую редкость для волка, как Ира — истинная пара. Тамир позволял дяде заглянуть в свою душу и увидеть, что там нет и капли обвинений в его сторону, внушал ему уверенность, что Ирина с дочерью очень скоро будут рядом, но для этого нечего сопли пускать. Он них всех требовалось мобилизоваться, подготовиться и только тогда ринуться в бой. Что толку кусать пустоту, если нужно загрызть самого главного преступника?

Как-то рассеянно Карим посмотрел в сторону прудика, отвернулся, пожав плечами. Резко втянул в себя воздух и медленно повернулся. От неожиданности к горлу подкатил противный ком, а глаза всё никак не хотели верить тому, что видели. Вдоль бережка по дорожкам шел незнакомый человек, странно одетый. Он вел себя так, словно знал тут каждый уголок, иногда останавливался, трогал стволы деревьев, держал ладонь над подготовленными к зиме кустарниками. Он не спеша шел прямо к дому и улыбался.

Карим потер глаза, думая что зрение всё же с ним играет злую шутку, но нет. Незнакомец, мягко и бесшумно ступая, приближался. На миг паника на пару с гневом поселилась в сердце Карима. Куда, черт всех подери, смотрит охрана?! Карим прикрыл веки и мысленно позвал сына:

— Быстро зови всех и ко мне на улицу! На территории чужой…

* * *

Откликнувшись на его зов, рядом очутились Виктор, Тамир, Егор и Марк. Готовые принять другую свою ипостась, они стояли с выпущенными наружу когтями и горящими глазами. Карим указал рукой в сторону нарушителя и двинулся вперед. Но был внезапно остановлен сильной рукой Алдарова. Карим удивленно вытаращился на племянника, и челюсть его едва не отвисла от удивления — лицо Тамира просветлело, приветливая улыбка играла на губах.

— Тамир, ты чего? — изумленно выпучил глаза Егор.

— Это свои, — Виктор глубоко вздохнул и расслабил плечи.

— Лодой! — не скрывая радости в голосе, крикнул Тамир. — Ты какими здесь судьбами?

И сорвался навстречу шаману. Тот приветливо раскрыл ему свои объятия и крепко похлопал по спине. Затем отстранился и всмотрелся в лицо Тамира.

— Да, в трудные времена ты принял стаю, мальчик, — заговорил шаман так, что у Алдарова мурашки по коже побежали. — Но! На то ты и обрел себя и, став целостным, теперь живешь в согласии со своей сущностью.