– Да, был. Мы с супругой в разводе, сохраняем дружеские отношения. У нас двое прекрасных взрослых сыновей, младший заканчивает Гарвард, старший сейчас в Японии, у него там свой бизнес, купля-продажа автомобилей. Вы бывали в Японии, Элена?

И в этот момент произошло немыслимое для меня событие: мама отступила. Ее щека едва заметно дернулась – я заметила только потому, что смотрела не отрываясь, она отвела взгляд.

– Да, бывала. Очень давно. В какой префектуре работает ваш сын?

…

Мы распрощались после девяти. Мариза отказалась возвращаться домой, сославшись на то, что бабушка и дедушка обещали им с Брендой партию в Монополию. Внезапно я с острой тоской подумала, что будь сейчас одна, без Майка, то и мне не надо было бы никуда уходить из светлого уютного дома, а можно было бы упасть на ковер в гостиной и выхватить себе красную фишку, а Рику открыл бы новую бутылку вина и мы бы сидели далеко за полночь и обсуждали бы все на свете: старых знакомых из Мэйна, предстоящую свадьбу, платья и то, как выросли дети. Рику бы подшучивал над Бьянкой, папа над мамой, Рэн затеял бы спор, а потом все бы смеялись…

Все это и произойдет сейчас. Только без меня.

– Я не понравился твоему брату.

Я не стала отрицать очевидное. Даже мне была заметна неприязнь Рэна, что уж говорить про Майка.

Вздохнув, я взяла его под руку, крепче прижалась к теплому боку. Мы шли пешком, не захотев брать такси.

– Я только сейчас задумалась над тем, как тебе, наверное, тяжело живется.

Он усмехнулся, я почувствовала это даже в сгущающихся сумерках.

– С чего бы это ты стала думать над такими вещами?

Я не обратила внимание на его чуть снисходительный тон.

– Знание лишает невинности. Мы умалчиваем правду, чтобы сохранять видимость приличий, но ты, который так хорошо читает жесты… Трудно, наверное, все время видеть, как тебе лгут. Наверное, проще быть такой невнимательной как я, которая не видит дальше своего носа.

Он не сразу ответил:

– Тем удивительней, как глубоко ты порой умудряешься заглянуть. Не переживай, Ева, я смогу вынести то, что твой старший брат считает меня неподходящей партией для своей любимой сестры.

– Майк…

– Пойдем к тебе домой или ко мне в отель?

– Почему ты сказал, что был женат?

– Значит, в отель. Не думай, что я не заметил, что ты всеми силами избегаешь звать меня к себе.

– Я не могу перестать думать о том, как легко и уверенно ты солгал. Как правдоподобно.

Он тяжело вздохнул, остановившись, повернулся так, чтобы видеть мое лицо.

– Нужно было сказать, как есть?

Я закусила губу.

– Я не знаю.

– Мы не далеко ушли, давай вернемся. Все объясним. Мама, папа, Майк женат, но вас это не касается.

– Не нужно. – Он был прав, но от этого не становилось легче! А тем не менее Майк беспощадно продолжал.

– Ты думаешь, я выгораживал себя? Это я боялся того, что меня осудят люди, на чье мнение я до сих пор оглядываюсь?

Я расплакалась.

– Нет. Я просто… Прости.

Он привлек меня к себе.

– Не плачь. Только не плачь, прошу. Не выношу твоих слез, ты и так слишком задеваешь меня за живое. Я знал, что так будет и был готов. Просто… я зол и расстроен больше чем предполагал.

До меня лишь тогда дошло.

– Так все-таки тебе тоже было нелегко?

Он невесело хмыкнул.

– Покажи мне хоть одного мужчину, кто не дергался внутренне от встречи с отцом его девушки.

– По тебе совсем не заметно.

– Я же мастер лжи.

– Ты понравился им, Майк. Ну всем, кроме Рэна. Но всем остальным понравился, я видела это.

– Моя глупенькая овечка, – он поцеловал меня в макушку, пригладил волосы. – Твой брат совершенно не умеет скрывать свои эмоции – в этом он не отличим от тебя. Ну конечно же, я им не понравился. Но они любят тебя и переживают, а еще у них есть глаза, которые увидели, что я готов за тебя драться и о тебе заботиться. До тех пор, пока ты счастлива, они будут меня терпеть. Но это не значит, что они не считают, что ты достойна большего. Я тебе больше скажу, порой я и сам так считаю.

У меня не было слов ему возразить, да он и не ждал. Прижал палец к моим губам: ш-ш, молчи.

– Пойдем в отель, девочка. Уже поздно, и я устал.

* * *

– И всё-таки я немного сержусь, что ты пойдешь на эту свадьбу без меня.

– Роуз, мы же уже про это столько раз говорили…

– Да-да, я помню, жутко консервативные родственники, бла-бла-бла.

– Ты специально так делаешь? – я обещала себе, что буду невозмутимой, но все равно начинала раздражаться.

– Да. Конечно, да. В действительности у меня даже нет времени приехать, но твой виноватый голос меня дико возбуждает.

– Извращенка. И садистка, – буркнула я, уже остывая.

– Есть немного, – легко согласилась Роуз. – Не шипи. Лучше расскажи, в чем ты решила пойти.

– Я буду феей, – неохотно произнесла я, предчувствую насмешки. – Темно-зеленое платье в пол из плотного шифона, а-силуэт, ювелирный вырез, отороченный цветами из тонкого серебра, на талии перехвачено тонким кожаным ремешком, на руках широкие низкие черненые браслеты. Я думаю ярко подвести глаза, а губы оставить бледными.

Роуз не отвечала, и я заволновалась.

– Почему молчишь? Тоже сомневаешься, пойдет ли мне? Знаю, для такого наряда нужен более высокий рост, но я просто купила платье Маризе в таком же стиле, мечтала, будем похожи с ней, а она не захотела, и сейчас я не уверена, стоит ли мне…

– А волосы? – голос Роуз был хриплым и от этого каким-то уязвимым, мягким.

– Конечно, выпрямлю.

– Не надо. Оставь.

– Легко, – я согласилась бы в тот момент на что угодно, лишь бы она снова стала собой: колючей и острой насмешницей. Лишь бы перестать чувствовать себя виноватой.

– Сфотографируйся для меня. Одна. Хорошо?

– Да. Да, обязательно.

Положив трубку, я долго смотрелась в зеркало. Тени в ванной комнате причудливыми черными тенями оплетали мое лицо, словно ползучие ветви, и тонули в темных провалах глаз, поглощая свет.

Это и есть моя жизнь. Петь так как сейчас. Для этого я была рождена. Как спаслась сама, так и смогу кому-то помочь. Наконец… Поняла. Наконец… [148]