Не смея дышать, я обернулась.

Прямо посреди проезжей части танцевал человек.

Глядя на меня, а может быть, вглубь себя, беззаботно парил над землей, безупречно чувствуя ритм, виртуозно выбрасывая в сторону руки и ноги. Доказывая что-то себе, а может быть, мне, он в танце сбрасывал с себя кандалы условностей, на моих глазах менялся, становился беззаботным, рисковым. Молодым.

Натяжение в груди ослабло. Ничего между нами не решено и никогда не будет решено. Струна, растянутая до предела возможностей, ослабла, но никуда не делась, и скоро лопнет, звеня и пустив кровь. Скоро. Но не сегодня. Сегодня можно жить.

Широко улыбаясь, начиная смеяться, хохотать, я повернулась к нему и пошла, а он не переставал отбивать чарльстон, раскрыв мне объятия – и на мгновение душу.

– В молодости я танцевал джаз. Мечтал стать вторым Фредом Астером.

– Наверняка дело не обошлось без второй Джинджер Роджерс. Вот почему тебе нравятся кудрявые.

– Никаких кудряшек, кроме тебя. Позвольте пригласить вас на танец, мисс?

– С удовольствием, мистер, с превеликим удовольствием.

Он поцеловал меня, а потом, вспомнив кое-что, отстранился.

– Я все равно против.

– Ты выбрал меня, чтобы я с тобой не соглашалась.

– Дерзкая овечка. Отрастила себе крутые упрямые рога.

– Это ты меня избаловал.

Наклонив меня почти до самой земли в каком-то полубезумном па, он проговорил:

– Я это исправлю.

Но даже сам себе не поверил.

Этот вечер – передышка. Майк все равно будет яростно против того, чтобы я пела и за последующие полгода мы еще не раз схлестнемся в безжалостной схватке, выматывая и разрушая друг друга, но это начнется завтра, а сейчас – не важно.

И если есть воспоминания, которые человек должен пронести через всю жизнь, мгновения, которые я хочу запомнить на веки вечные и записать на бумаге – то память о том, как ночью посреди Лос-Анджелеса танцует Майк – одно из них.

При помощи совпадений Бог сохраняет анонимность. [151]

В середине ноября случай занес меня на благотворительный концерт в пользу венесуэльских беженцев. Рику внезапно свалился с гриппом, а билеты пропадали. Я без особого энтузиазма предложила Майку сходить, рассчитывая на вежливый отказ, но тот внезапно воодушевился возможностью наладить связи в шоу-бизнесе. План был простой: звезды кино и эстрады поют и выписывают чеки, Майк заключает выгодные сделки, я выгодно оттеняю Майка.

Скукотища.

Вечер тянулся бесконечно тоскливо. Майка ожидаемо утянули в курительную зону мужчины, стремящиеся… А действительно, что им всем могло понадобиться от адвоката? Обеспечить себе алиби? Развестись? Мы встречались с Майком уже полгода, но меня до сих пор изумляло, как легко ему удавалось в любой компании сместить фокус внимания в свою сторону. За этими размышлениями я допивала второй бокал белого полусухого (сухое было бы лучше), разглядывая публику и размышляя о том, почему на женщинах без мужика обязательно что-то яркое в обтяжку. Напялить, чтобы пялились? В этом был смысл, и я стала развивать свою теорию, примеряя ко всем присутствующим особам. Я как раз остроумно и язвительно уничтожала грудастую блондинку в блестках (даже жаль, что никто не слышал), как…

– Это действительно ты! Я сразу понял, что мне не кажется!

К счастью, я не пролила вино на его рубашку. Это было бы слишком как в кино, и к тому же он стоял слева и содержимое бокала просто выплеснулось наземь, забрызгав мне обувь. Остолбенев от неожиданности, я, с выражением лица, которое не хотела бы знать, смотрела на того, чей голос ожившим сном ворвался в мысли. Передо мной, реальный, как мокрые пятна на бежевых замшевых туфельках, стоял мой французский любовник. И здесь же, неподалеку, Майк!

– Вот черт.

– К вашим услугам, – он галантно поклонился, не растерявшись, и я вдруг рассмеялась, невероятная веселая легкость заполнила голову. Он всё такой же, каким я храню его в воспоминаниях. В нашу сторону уже спешили официанты с тряпками, и мы, не сговариваясь, позорно бежали в сторону сада, оставив на полу лужу.

В интимном полумраке террасы сразу стало неловко. Мы рассматривали друг друга внимательно, даже жадно, сравнивая мысленный образ с оригиналом. Я знала, что выгляжу хорошо, читала подтверждение в его расширившихся зрачках, одобрительной улыбке. Мне тоже доставляло удовольствие смотреть на него. Первостатейный, первоклассный бабник. Высокий (хотя на каблуках я была с ним почти одного роста), слегка смуглый и сухощавый, но плечи широкие, а руки – я прекрасно знала это – сильные. Вьющиеся волосы, твердый подбородок, умные, веселые глаза, он определенно до сих пор очень привлекал меня. Прошлая встреча стояла между нами горячечным воздухом жаркой комнаты, полной страсти и неги. Среди ноября повеяло весенним ветром и соленым потом, внезапно стало тяжело дышать и говорить.

Отведя откровенный взгляд от мужчины, я спросила, стараясь выглядеть беззаботной:

– Но как же ты меня узнал со спины?

Он вдруг ужасно смутился.

– Ну… мне подсказало сердце…

Я подняла брови.

– Это очень жалкая попытка. А если честно, то как?

– По заднице! – он выпалил быстро, и клянусь, слегка покраснел. Я вытаращила глаза:

– Что? Это какая-то глупая шутка?

– И вовсе нет! У каждой женской задницы… кхм… свое лицо… да, действительно, звучит как-то не очень, но так и есть, а твоя тем более такая…

Я запомнила его очаровательным наглецом, не лезущим за словом в карман, но сейчас ему явно не хватало слов, чтобы выразить, какая именно моя задница, потому что он помог себе жестами, и окончательно стушевавшись под моим пораженным взглядом, умолк.

А я вдруг расхохоталась, громко, от души и неприлично. Что-то было в этом мужчине такое, что заставляло меня всегда смеяться, и это действовало и сейчас, полтора года спустя.

Он виновато развёл руками, состроил несуразную примасу и взял с подноса проходившего мимо официанта два бокала.

– Я не могу продолжать обсуждать это на трезвую голову. Предлагаю начать напиваться и в процессе действия выяснить разнообразные стратегии запоминания лиц противоположного пола.

– Я преклоняюсь перед совершенством вашего тактического плана, мой генерал, – парировала я и поняла, что ошиблась. Вечер обещал стать интересным.

Где-то в этот миг на периферии сознания прошелестела мысль, что Майк вряд ли бы одобрил мой выбор развлечений, но я упрямо откинула ее прочь. В следующий раз дважды подумает, прежде чем предоставлять меня самой себе.

Стоило скучать несколько часов ради этого последнего. Толпа вокруг растеклась в расплывчатый фон, я забыла о том, с кем пришла и зачем, полностью погрузившись в двойной разговор. Наши губы смеялись и говорили о неважных вещах, наши глаза ласкали друг друга, нашептывая: я помню. Время пролетело беспощадно быстро и когда заиграла медленная композиция, завершавшая прием, я словно очнулась.