Сознаюсь, тут я подпустил Кир Вмазычу леща. Творческие люди очень падки на лесть и похвалу. Увы…

Меня оправдывало лишь то, что я сказал почти правду. Кир и впрямь был незаурядным художником.

– Поэтому, – продолжал я свой панегирик, – такому человеку, как ты, они просто не могут отказать в такой малости. Только… – Я скромно потупился. – Только ты сначала позавтракай и выпей кофе. А то от тебя несет таким амбре…

Кир Непросыхающий от моих слов расцвел и заметно оживился. По-моему, на последние фразы он просто не обратил внимания. Но кофе все-таки выпил, хотя по его блудливым похмельным глазам я понял, что он с гораздо большим удовольствием хлобыстнул бы стаканчик виски или водки.

– Ну, я пошел…

Кир с сомнением и опаской посмотрел на дверь, словно за ней мог таиться неведомый науке зверь, затем тяжело вздохнул и вышел из мастерской. У него был такой вид, словно ему предстоял не телефонный разговор, а диверсия во вражеском тылу.

Я так и остался стоять у двери, дожидаясь его возвращения. От разговора Кир Кирыча с пока незнакомым мне начальником слишком многое зависело, поэтому на душе у меня было неспокойно.

Его звали Пал Иваныч. Наверное, когда-то он был по-настоящему порядочным человеком, патриотом, служил на совесть – за идею, а не за деньги (разве можно было при советской власти сто рублей назвать деньгами? скорее это были талоны на питание), но перестройка и наша мертворожденная демократия развратили его вконец.

Теперь он брал все, что плохо лежит и торговал всем, чем можно и чем нельзя, оптом и в розницу. Короче говоря, Пал Иваныч стал ярким представителем чиновной российской бюрократии, готовой за хорошую мзду глаз у доброго соседа вынуть.

– Ах, да, да, да… вы от Кирилла Кирилловича. Звонил он, звонил, как же… – Пал Иваныч просто лучился от удовольствия лицезреть мою физиономию. – Не хотите ли кофейку?

Но за его показным добродушием и гостеприимностью скрывался жесткий – даже жестокий – лицемер и чинуша, поставленный высокопоставленными дружками "на кормление". Поэтому я не стал разводить трали-вали, а сразу приступил к делу. Такие люди любят конкретность, выраженную не в пустых словесах, а в дензнаках.

– Спасибо, Павел Иванович. Кофе я уже пил… совсем недавно. У меня к вам есть деловой разговор.

– Это хорошо… хе-хе… деловой разговор. – Пал Иваныч все так же улыбался, но в его глазах появился тревожный блеск.

И я знал, почему. Одно дело что-то химичить со знакомыми, проверенными людьми, а другое – завязать финансовые отношения с клиентами со стороны, даже если у них железные рекомендации.

– Мне нужен ваш вертолет, – заявил я без обиняков. – Максимум на полчаса.

– Вертолет?

Видно было, что Пал Иваныч не очень удивился. Похоже, вертолет лесной охраны был чем-то вроде такси.

Дорогого такси. Все дело в цене…

– Желаете поохотиться? Но сейчас не сезон… – Пал Иваныч начальственно нахмурился.

Тонкий намек на толстые обстоятельства. Хочешь браконьерствовать – плати. И не скупись. И можешь тогда перестрелять все зверье в окрестных лесах; даже то, что занесено в "Красную книгу". Гримасы цивилизации… мать ее…

– Нет-нет, об охоте речь не идет. Просто мне нужно срочно добраться из пункта А в пункт Б. Всего лишь.

– Хе-хе… Но это будет не дешево. Вертолет, знаете ли, дорогое удовольствие…

Пал Иваныч почти успокоился. Наш разговор постепенно вкатывался в привычную колею, знакомую ему до мелочей. Дело оставалось за малым – договориться о цене.

– Сколько? – спросил я прямо, доставая портмоне.

– Спрячьте деньги! – замахал он руками. – Платить нужно в кассу… если вас устроят наши расценки.

– Устроят, – ответил я коротко. – Сколько? – повторил я свой вопрос.

– М-м… – Пал Иванович пожевал губами.

Наверное, в этот момент он лихорадочно соображал, какую сумму можно с меня содрать.

– Горючее очень дорогое… – начал тянуть он волынку.

– Этого достаточно? – перебил я его скулеж.

И эффектным жестом положил на стол перед ним тысячу баксов.

По-моему, он простор офигел. При всем том, тысяча долларов для провинции – большие деньги; даже для начальника лесной охраны.

Пал Иваныч внезапно умолк и застыл с открытым ртом, будто его хватил кондратий. Он не отводил взгляд от зеленых бумажек, которые я, для пущего эффекта, рассыпал по столу веером.

– Здесь тысяча, – сказал я, чтобы помочь ему сосчитать "зелень". – Хватит?

– Х-х… Хв… Х-хватит… – выдавил из себя Пал Иваныч. – Только через кассу! – спохватился он, наконец совладав со своими нервами. – У нас с этим строго.

– Конечно, конечно, – сказал я, широко улыбаясь. – Только через кассу. Но у меня есть просьба. Я, знаете ли, тороплюсь. Не могли бы вы сами сдать деньги кассиру?

Нужен мне твой липовый приходный ордер, как зайцу стоп-сигнал, подумал я, глядя честными до полной прозрачности глазами на раскрасневшуюся от возбуждения физиономию Пал Иваныча.

– Ну, если вы просите… Да и кассир будет только после обеда…

Пал Иваныч старался не смотреть мне в глаза.

– Да, да, очень прошу. – Я поднялся. – Вертолет мне нужен прямо сейчас. Это не большая проблема?

– Через полчаса он будет под парами, – ответил Пал Иваныч, торопливо смахивая доллары в ящик письменного стола. – Момент…

Он кому-то позвонил и начальственным голосом отдал соответствующее распоряжение. Затем спросил уже сияя вполне дружеской, располагающей к общению, улыбкой:

– Есть предложение принять по пять капель… хе-хе… за знакомство. И чтобы время до вылета скоротать.

Есть возражения?

– Нет возражений, – вернул я Пал Иванычу свой самый симпатичный оскал.

Мне и впрямь нужно было слегка взбодриться. "Наркомовские" сто грамм перед боем делают из бойца берсерка.

– Тогда пожалуйте сюда… – Пал Иваныч любезно открыл малозаметную дверь в его личную комнату отдыха. – Здесь будет удобней…

Там и впрямь было удобно посидеть в хорошей компании подальше от чужих глаз. Комната отдыха, в отличие от кабинета, обставленного весьма непритязательно, словно сошла с рекламного буклета. Красивые обои, кожаные диван и кресла, итальянский буфет, дорогой телевизор "Панасоник", импортный холодильник, кондиционер, на полу – современный ковер с абстрактным рисунком, на стенах – лосиные рога и медвежья шкура…

Короче говоря, в другое время и при иных обстоятельствах я бы не отказался посидеть с Пал Иванычем в этой уютной комнате часок-другой за рюмкой хорошей водки. Он не вызывал во мне неприятия. Пал Иваныч был продуктом эпохи зарождения нового капитализма. Всего лишь. А в какие времена капитал наживали честным путем?