Вместо ответа она вдруг резко развернулась и поцеловала Гектора в губы с такой откровенной страстью, что он даже слегка удивился.

– Да, это правда. Я хотела узнать, что с ним. Теперь… не хочу, – сказала она тихо, посмотрев на Дайда прямо и открыто.

– Почему? – спросил дознаватель, подняв брови.

– Влюбилась, – ответила Элен с вызовом, и её тёмно-карие глаза повлажнели, словно она собиралась расплакаться. – Не рассказывай мне ничего про Арвена, если не веришь. Я не знаю, как доказать тебе, что я…

– Это совсем просто.

Гектор взял девушку на руки и понёс к туалетному столику, посадил сверху, грубо отодвинув в сторону баночки и флаконы, и поцеловал, одной рукой прижав Элен к себе, а другую запустив в вырез платья. Белья не было, и он откровенно сжал обнажённую плоть, прислушиваясь к реакции.

Да, Элен не была невинной девушкой, однако она и не шлюха. Это шлюхам привычно целовать и раздвигать ноги, для остальных это непросто. Да, Элен актриса, но не всё возможно сыграть – и сейчас она чуть не дотянула до искренности, попытавшись отодвинуться, когда Гектор полез под юбку, и отвернулась, но он успел заметить во взгляде отчаяние.

Интересно получается. Если информация об Арвене ей не нужна – и это логично, ясное дело, что никто и никогда его уже из тюрьмы не выпустит, – то что тогда? Зачем этот спектакль с влюблённостью? Необходима какая-то другая информация или…

Да, об этом следует серьёзно подумать.

– Ты меня почти убедила, – усмехнулся Гектор, проводя ладонью между бёдер Элен. Несмотря на то, что ноги девушка не сжимала, тяжело дыша и вовсю играя возбуждение, кожа её была прохладной. Правда, не сухой. Но Дайд, прекрасно отличавший настоящее желание от поддельного, даже мог бы назвать средство, которым она воспользовалась. Оно было особенно популярным у девочек из борделя Беллы. Значит, Элен понимала, чем может закончиться сегодняшняя встреча, и готовилась к ней.

– Почти? – выдохнула она, не открывая глаз. Очевидно боялась себя выдать, поэтому просто вздрагивала, откинувшись назад.

– Меня нелегко убедить, Элли. – Гектор убрал руки и сделал шаг назад. М-да… Губы и щёки красные, глаза зажмурены, грудь, которую он вытащил из выреза платья, тоже розовая, со следами от пальцев, юбка задрана до талии – и ради чего прима Императорского театра согласилась на подобный кошмар? Даже если поверить, что Элен влюбилась, самоуважение никто не отменял. А к собственной персоне актриса относилась очень трепетно. – Так что мы ещё поговорим. Когда у тебя следующий спектакль?

– В субботу…

Элен распахнула глаза, и Дайд с трудом удержался от фырканья – на её лице всё же мелькнуло облегчение.

– Отлично. После спектакля пойдём в ресторан, там и поговорим. Согласна?

Она кивнула, поправляя юбку дрожащими пальцами.

Вернувшись в Тиль, Гектор сначала пару минут поговорил с Кэти – обещал ведь проявлять внимание, значит, нужно держать слово, – а затем связался с Урсулой.

– Ну? – фыркнул Дайд, как только перед глазами появилась проекция сестры. – И что ты скажешь мне в своё оправдание?

– Ничего! – нагло заявила Урсула, задрав нос. – И вообще – ты сам виноват!

– М-м-м… В чём?

– В том, что Кэти уверена, будто она тебе не особенно нужна. Переспи с ней, и она забудет подобные мысли.

– Сули! – Несмотря на то, что Гектор слегка сердился, он всё же не удержался от улыбки. – А как же «только после свадьбы»?

– После свадьбы будешь детей заделывать, а сейчас можно просто расслабиться.

Дайд засмеялся и покачал головой.

– Интриганка.

– Я тебе добра желаю. – Урсула свела брови и, посерьёзнев, спросила: – Почему ты считаешь, что Кэти передумает? Она не легкомысленная девочка. Раз уж приняла предложение, то на попятную не пойдёт.

– Она не любит меня. Ей нравится чувство безопасности, которое она испытывает рядом со мной, нравится, когда я говорю ей комплименты. У Кэти проблемы с самооценкой, я её повышаю. Но меня самого она не любит, – пояснил Гектор спокойно. – Она влюблена в Роджера. Спроси её что-нибудь про него, увидишь реакцию, поймёшь.

– Да я тебе верю. Но Роджер…

– Роджер пока ведёт себя с ней, как идиот. Может, исправится, посмотрим.

– Надеюсь, что не исправится, – проворчала Урсула недовольно. – Я хочу, чтобы мой брат женился, обзавёлся домом и детишками! Не любит, не любит… Не знаю. Смотрит она на тебя как на бога.

– Так богов не любят, – хмыкнул Гектор. – Сама же знаешь. Их боготворят.

Уснув, Тайра попала в воду – тёплую, спокойную и пронизанную солнечными лучами. Закружилась в ней, закрутилась волчком, ощущая мягкие прикосновения, несколько раз перекувырнулась через голову и беззвучно рассмеялась, заметив рядом обескураженную морду своего пса. Он смешно дрыгал лапами, пытаясь удержать равновесие, и уши его колыхались туда-сюда.

Тайра обхватила пса руками и быстро поплыла к поверхности. Вынырнув и выплюнув набравшуюся в рот жидкость, улыбнулась и сказала, отпуская его и отплывая в сторону:

– Что ты такой недовольный? На этот раз она тёплая!

Пёс действительно выглядел недовольным, даже надутым, и Тайра не сомневалась – если бы он мог, сейчас непременно высказал бы ей, что думает по поводу этого неожиданного затаскивания в воду.

– А всё почему? – продолжала Тайра, смеясь, развернулась и поплыла в сторону берега. – Потому что кое-кто не хочет сказать мне своё имя. А сказал бы – превратился в человека. И разговаривать бы смог, и плавать было бы проще и… – Она запнулась, ощутив жар в груди. – … И остальное тоже.

Пёс рыкнул, раздался плеск – он поплыл за ней.

Через минуту Тайра вылезла на берег и, отжав волосы, села на песок. Оглядела себя – она была в белье и нижней рубашке, как тогда, у озера. Только вот теперь это было не озеро, а речка рядом с Лиртой – девушка узнала песчаный пляж и кусты с красными ягодами на другом берегу.

Окатило брызгами – пёс отряхнулся, стоя рядом с ней, и недовольно сощурился, когда Тайра хихикнула.

– Мстишь, да? Вредный какой. – Она откинулась назад и немного смутилась, заметив, что взгляд её ночного визитёра изменился, наполнившись желанием. Скользил по её телу поверх намокшей рубашки, и Тайре вдруг захотелось её снять. Снять и посмотреть, как он отреагирует, что будет делать. Это ведь сон. Всего лишь сон.

Нет, нет, нельзя. Что это даст?

А вдруг он передумает и скажет имя?..

– Нравится? – прошептала Тайра, хватаясь за промокший подол. – Хочешь, сниму?

Судя по взгляду, он очень хотел. Но не кивнул, продолжая просто следить за её действиями.

– Сниму, если скажешь своё имя. – Она задохнулась от волнения – а вдруг и правда скажет? – но тем не менее произнесла: – Всё сниму, совсем всё. Я ведь твоя. Ты же знаешь это. Твоя.