что Люпен едва расслышал:

– Скажи, Старьевщик, а если придется пустить в ход нож, награда будет?

– Такая, как всегда. Две тысячи.

– А если это Люпен?

– Три тысячи.

– А-а! Вот бы нам заполучить его!

Один за другим они покинули сарай.

Люпен успел еще услышать такие слова Старьевщика:

– Вот план нападения. Разделимся на три группы. Свисток, и каждый бросается вперед…

Люпен поспешно вышел из своего укрытия, спустился по лестнице, не заходя во флигель, обогнул его и перебрался через калитку.

«Старьевщик прав, будет жарко! А-а, так они хотят моей шкуры! Награда за Люпена! Негодяи!»

Миновав городскую черту, он вскочил в такси.

– Улица Рейнуар.

Велев остановиться в трехстах шагах от улицы Винь, он пошел на угол двух улиц.

К величайшему его удивлению, Дудвиля там не оказалось.

«Странно, – подумал Люпен, – а ведь уже за полночь… Мне кажется, дело нечисто».

Он подождал десять, двадцать минут. В половине первого – никого. Опоздание было тревожным знаком. Но, в конце концов, даже если Дудвиль и его друзья не смогли прийти, Шароле с сыном и его, Люпена, будет достаточно, чтобы отбить нападение, не считая помощи прислуги.

Он пошел вперед, как вдруг увидел двоих мужчин, пытавшихся укрыться в какой-то нише.

«Черт возьми, – сказал он себе, – это передовой отряд банды, Дьёдонне и Жуффлю. Я по-дурацки дал себя опередить».

Тут он потерял еще какое-то время. Пойти ли ему прямо на Дьёдонне и Жуффлю, чтобы вывести их из игры, и проникнуть затем в дом через кухонное окно, которое, как он знал, было не заперто? Казалось, что это наиболее разумное решение, позволявшее ему, кроме того, немедленно увести из дома госпожу Кессельбах, избавив ее от опасности.

Да, но это означало и провал его плана, означало упустить уникальную возможность поймать в ловушку всю банду целиком, а также наверняка и Луи де Мальреша.

Внезапно где-то по другую сторону дома раздался свисток.

Неужели это уже они? И нападение произойдет через сад?

Но оба мужчины, услышав сигнал, перемахнули через окно и исчезли.

Люпен бросился вперед, взобрался на балкон и спрыгнул в кухню. По звуку шагов он решил, что нападающие двинулись в сад, и этот звук был столь отчетлив, что он успокоился. Шароле и его сын тоже не могли его не услышать.

Поэтому он поднялся. Спальня госпожи Кессельбах находилась наверху. Люпен торопливо вошел.

При свете ночника он увидел на диване Долорес, она была в обмороке. Люпен устремился к ней, приподнял ее и повелительным тоном потребовал ответить:

– Послушайте… Шароле? Его сын?.. Где они?

– Как?.. Но… они ушли…

– Что? Ушли!

– Вы писали мне… час назад… Телефонограмма…

Он подобрал лежавший на полу голубой листок и прочитал:

Немедленно отошлите двух охранников… и всех моих людей… Я жду их в «Гранд-отеле». Ничего не бойтесь.

– Черт побери! И вы поверили! А ваши слуги?

– Тоже отосланы.

Он подошел к окну. Снаружи, из конца сада, приближались трое мужчин.

Из окна соседней комнаты, выходившего на улицу, он увидел двух других.

Люпен вспомнил о Дьёдонне, о Жуффлю и особенно о Луи де Мальреше, который, верно, бродит где-то, невидимый и грозный.

– Черт побери, – прошептал он, – мне начинает казаться, что я пропал.

Черный человек

I

В это мгновение у Арсена Люпена появилось ощущение, даже уверенность в том, что его заманили в ловушку способами, которые у него не было возможности распознать, зато он угадывал их необычайную ловкость и мастерство.

Все было преднамеренно, все было согласовано: удаление его людей, исчезновение или предательство слуг, само присутствие в доме госпожи Кессельбах.

Разумеется, все это удалось по воле врага, благодаря счастливому, чуть ли не чудесному стечению обстоятельств – ибо в конце-то концов Люпен мог появиться здесь до того, как ложное послание удалило его друзей. В таком случае произошла бы битва его собственной банды против банды Альтенхайма. И Люпен, вспомнив поведение Мальреша, убийство Альтенхайма, отравление безумной в Вельденце, Люпен спрашивал себя, а была ли ловушка направлена против него одного и не предполагал ли Мальреш, как возможность, всеобщую жаркую схватку и устранение сообщников, которые теперь мешали ему.

Скорее то была интуиция, едва промелькнувшая мимолетная мысль. Время требовало действий. Надо было защитить Долорес, похищение которой при любых условиях было смыслом нападения.

Он приоткрыл окно на улицу и нацелил свой револьвер. Один выстрел, тревога, поднятая в квартале, и бандиты сбегут.

– Ну нет, – прошептал он, – нет. Пусть не говорят, что я уклонился от борьбы. Возможность слишком хорошая… К тому же как знать, сбегут ли они!..

Он вернулся в спальню Долорес. Снизу донесся шум. Он прислушался и, поскольку шум доносился с лестницы, запер замок на два оборота.

Долорес судорожно плакала на диване.

Люпен умолял ее:

– У вас достанет сил? Мы на втором этаже. Я мог бы помочь вам спуститься… Простыни в окно…

– Нет, нет, не покидайте меня… Они убьют меня… Защитите меня.

Он взял ее на руки и отнес в соседнюю комнату.

– Не двигайтесь и успокойтесь, – сказал он, склонившись над ней. – Клянусь вам, пока я жив, ни один из этих людей не прикоснется к вам.

Дверь первой комнаты содрогнулась.

Ухватившись за Люпена, Долорес воскликнула:

– Ах, вот они… вот они… Они вас убьют… вы один…

Он с жаром ответил ей:

– Я не один: здесь вы… вы здесь, со мною рядом.

Он хотел высвободиться. Обхватив его голову двумя руками и глядя ему прямо в глаза, она прошептала:

– Куда вы идете? Что вы собираетесь делать? Нет… не умирайте… Я не хочу… Надо жить… так надо…

Она бормотала слова, которых он не слышал и которые она, казалось, нарочно заглушала, чтобы он не мог их расслышать. Теряя силы, совсем ослабев, она вновь потеряла сознание.

Люпен склонился над Долорес и мгновение смотрел на нее. Осторожно он коснулся поцелуем ее волос.

Потом, вернувшись в первую комнату, запер дверь, разделявшую две комнаты, и включил электричество.

– Минуту, парни! – крикнул он. – Неужели вам так не терпится, чтобы вас прикончили?.. Вам известно, что здесь Люпен? Берегитесь!

Не переставая говорить, он развернул ширму, чтобы скрыть диван, на котором только что лежала госпожа Кессельбах, и набросал на него платья и одеяла.

Под ударами нападающих дверь того и гляди должна была рухнуть.

– Сейчас, сейчас! Я бегу! Вы готовы? Ну что ж, первому из этих господ!..

Он быстро повернул ключ и отодвинул задвижку.

Крики, угрозы, толкотня злобных зверюг в проеме открытой двери.

Но войти, однако, никто не решался. Прежде чем наброситься