И тут я наконец увидела супруга. Он уже сумел вытащить Давора из капкана и сейчас старался подтянуть друга к берегу, но течение относило их все дальше, швыряло и крутило, как щепки, и не давало приблизиться к земле.

– Командир! Хватайтесь!

Гойко с усилием наклонил растущее над потоком деревце, но вода, разъяренно взревев, отнесла Штефана в сторону, не позволив ему ухватиться за гибкий ствол.

– Впереди скалы!

Гойко метался по берегу, не зная, как помочь, а я решила попробовать усмирить реку. Никогда прежде мне не доводилось управлять стихиями, но я видела, как работала Паница, и попыталась вспомнить все, чему она меня учила: вскинула руку, мысленно обратилась к реке, ухватилась за темные нити, потянула их на себя и едва не упала от обрушившейся на меня боли. Темное колдовство ударило в грудь, обожгло, скрутило внутренности, побежало по венам. Имперская магия – вот что взбесило реку, вот что взнуздало ее и заставило страдать. Кто-то использовал запретное заклятие, разрушающее природные силы и гармонию, грубо попрал законы бытия и решился на убийство. Я больше не сомневалась в том, что на арна снова устроили покушение. Весь Стобард знал, что господар возвращается домой, а единственная дорога на Белвиль несколько раз на своем пути пересекала Затонку. Видно, убийцы рассчитывали списать все на несчастный случай.

Только вот не позволю я им совершить свое черное дело. На ум, будто само собой, пришло древнее заклинание, кольцо нагрелось ещё больше, я отпустила сознание и слилась с водной стихией. Окружающий мир исчез. Сейчас я сама была страдающей рекой, по моим рукам бежали ее водяные потоки, сердце вмещало весь гнев и ярость Затонки, в глазах закипали слезы, но я должна была усмирить бушующую ненависть и заставить поток вернуться в прежнее русло.

Время растянулось. В ушах шумело, тело заледенело от холода, и лишь перстень нагревался все сильнее, не давая замерзнуть. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем река утихла и, словно устыдившись своей разнузданности, осторожно выкинула на противоположный берег Штефана и Давора. Грохот потока стих, остался лишь слабый плеск да ласковое журчание.

– Что это было? – растерянно спросил Гойко, помогая друзьям подняться на ноги. – Какой рагж вселился в эту проклятую Затонку?

– А кто ж ее знает? – хмуро буркнул Давор, разглядывая разорванный сапог.

– Похоже, без человеческого вмешательства тут не обошлось, – задумчиво сказал муж и посмотрел на меня. – Стой там, я сейчас за тобой вернусь! – крикнул он.

Я кивнула, с трудом приходя в себя и освобождаясь от непривычных ощущений. Вот, значит, о чем Паница говорила, когда объясняла, что все вокруг живое. Я погладила коня по крупу и перевела дыхание. Все-таки сливаться с сознанием другого существа – трудное занятие. Столько сил отбирает, что даже шага сделать не могу…

Тихий звук – не звук даже, а какое-то дуновение, – заставил меня вскинуть голову. Создательница! На другом берегу, среди деревьев, стоял человек и целился в моего мужа из лука. А Штефан смеялся и что-то говорил Гойко, и даже не видел…

Я кинулась к воде и замахала руками, пытаясь привлечь внимание, но супруг меня не замечал. Он наклонился, разглядывая окровавленную ногу Давора, и я с отчаянием поняла, что не успеваю ничего сделать. Горло сдавило от страха, из него вырвался какой-то хрип, а потом я услышала собственный голос:

– Штефан! Сзади!

Муж среагировал мгновенно. Ему хватило секунды, чтобы увернуться от летящей в него стрелы и тут же молниеносно метнуть нож в нападавшего.

Короткий вскрик и шум падающего тела подтвердили меткость удара. Штефан метнулся к деревьям, Гойко побежал следом и вскоре они уже тащили неизвестного к воде, а я смотрела на них и не верила, что ко мне вернулся мой голос.

– Штефан, – почти беззвучно повторила я имя мужа, но арн услышал – на расстоянии, за плеском воды.

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. А потом что-то негромко сказал сидящему на камнях Давору и шагнул в воду. Река затихла, будто осознала свою вину, Штефан легко преодолел расстояние до берега и вскоре уже крепко сжимал меня в своих объятиях.

– Как у тебя получилось? – спросил он, не позволяя мне отстраниться.

– Что?

– Остановить реку.

– С любым живым существом можно договориться.

– А голос? Как ты смогла?..

Штефан не договорил. Он отвел от моего лба выбившиеся пряди и коснулся ладонью щеки.

– Не знаю. Я просто очень сильно за тебя испугалась.

Я посмотрела в синие, лишенные малейшей красноты глаза и потянулась к таким близким губам, и арн не стал больше ни о чем спрашивать. Он наклонился и поцеловал – крепко, так, что у меня все мысли из головы вылетели и, кажется, я снова потеряла дар речи.

Дома мы оказались ближе к вечеру, когда восточная башня уже тонула в сумраке, а черепица западной окрасилась бледно-розовыми отблесками скудного стобардского заката. Я с замиранием сердца смотрела на темную громаду замка. Белвиль встретил нас ароматом цветущего жасмина и тишиной. Правда, стоило только подъехать к изгибу Затонки, как на сторожевой башне прозвучал звук рожка и мост медленно пополз вниз, а ворота распахнулись и нам навстречу высыпали воины.

– Ваше сиятельство!

– С возвращением, милорд!

– Дорогу Его сиятельству!

Приветственные крики слышались со всех сторон, я видела широкие улыбки и довольные лица – стражники не скрывали своей радости от возвращения командира.

– Рады видеть, милорд! – гаркнул какой-то громила и чуть не угодил под копыта Гордого.

– Ишь, как Герша выслуживается! – хохотнул седовласый воин.

Штефан кивнул друзьям и улыбнулся, а я подумала о том, как просто он общается с подчиненными, как легко забывает о своем титуле и высоком положении, будто те для него ничего и не значат. В отличие от имперской знати, в арне не было ни спеси, ни заносчивости, ни пренебрежения к низкорожденным. Хотя, если возникала необходимость, Штефан легко мог поставить на место любого зарвавшегося богатея. Вспомнить хоть недавний случай, когда мы были с визитом у наместника Брода. Старый чванливый лорд Годэм – столичный аристократ, каким-то непонятным образом оказавшийся в нашей глуши, попробовал было разговаривать со Штефаном свысока, но моему мужу хватило всего пары слов и одного взгляда, чтобы лорд Годэм растерял всю свою важность.

– Гойко, а ты чего это с Давором обжимаешься, чисто с бабой? – хохотнул здоровенный светловолосый стражник.

Я не знала его имени, но помнила, что он дежурил на воротах в тот день, когда я уходила из замка.

– Так ведь любовь у них, – ухмыльнулся невысокий коренастый парень, говор которого выдавал уроженца равнинного Режина. – Видать, и поженились уже, вишь, рожи какие счастливые!