Я моргаю в темноте, рука Джейка меня обнимает. Я затаиваю дыхание, пока Аврора снова не выходит из комнаты. Дверь в коридор распахивается, когда моя соседка отправляется, вероятно, в ванную.

– Она часто возвращается домой пьяной в полвторого ночи? – спрашивает Джейк шепотом.

– Никогда.

Его рука проделывает путь вверх по моему бедру.

– Мне нужно сбегать? Если я тебя смущаю, могу уйти.

– Нет, – шепчу я. «Пожалуйста».

Он целует мою шею.

– Передай мне тогда мои трусы. Быстро, пока она не вернулась.

– Хорошая идея. – Я встаю с кровати. Передаю Джейку нижнее белье и вытаскиваю ночную сорочку из ящика комода. Накидываю ее ровно в тот момент, когда входная дверь снова открывается. Заскакиваю обратно в кровать так тихо, как только могу.

Напевая себе под нос, Аврора, спотыкаясь, заходит в спальню. Шумно бросает косметичку на пол и падает в свою кровать. Затем она начинает петь. Невнятные слова на испанском, но мотив сложно спутать: I Will Survive Глории Гейнор.

Вот это представление.

Понимаю, что у меня из груди вот-вот вырвется хихиканье, но держусь, как могу. По крайней мере до тех пор, пока Джейк не начинает дрожать от попыток подавить смех. Мне приходится зажать рот рукой.

Аврора прерывает песню, когда пытается совладать с одеялом. Затем в комнате воцаряется тишина, если не считать дрожи от задушенного смеха двух людей в одной маленькой кровати.

Джейк за мной фыркает, вынуждая меня зарыться лицом в подушку, чтобы не заржать.

– Ш-Ш-Ш! – шипит Аврора со своего конца комнаты. – Silencio!

Однако от этого становится лишь смешнее. Мы хватаемся друг за друга, силясь не смеяться в голос.

– Может, у вас двоих был… – Аврора рыгнула, – …хороший вечер. Но мой был ужасным. Теперь спать. – Ее голос обращается к стене.

Джейк делает глубокий вдох.

– Спокойной ночи, Аврора, – шепчет он.

– Спокойной, – отвечает она. Невзирая на тот факт, что мы с Джейком до сих пор посмеиваемся в темноте, она вскоре начинает храпеть.

Когда смех наконец меня отпускает, я кладу голову Джейку на грудь.

– Спокойной ночи, – говорю шепотом.

Он поправляет мои волосы.

– Спокойной ночи, любовь моя.

Я лежу какое-то время, раздумывая, можно ли умереть от счастья. Вместо этого засыпаю.

Три дня спустя мы с Фредериком встречаемся перед огромным домом на Чот-стрит. Он открывает дверь, когда я подхожу.

– Ключ в почтовом ящике? Серьезно? – спрашиваю я.

– Очевидно, в этом городе невысокий уровень преступности. Нора сказала прийти показать тебе место. Тут никто не живет.

Я захожу и вижу красивую, делающую изгиб лестницу перед собой.

– Ого. Стильно.

– Мне тоже нравится, – говорит он. – Хочу купить, но Нора сказала, мне следует сначала показать дом тебе.

– Правда?

– Да. Сказала: «Замечательно, что тебе понравился дом, но дай остальным привыкнуть к этой мысли».

– Ей не нравится?

– Нравится. Но у нее уже есть дом, и она полагает, что это лишнее. Но дело в том, что нам потребуется больше места. – Он ведет меня в большую гостиную, а затем в столовую. – Выгляни в окно, – говорит он. – То небольшое здание во дворе сейчас занимает арт-студия.

– Неплохо. С помощью безобразных черных пеноматериалов ты сможешь сделать ее звуконепроницаемой.

– Точно. Моей пещерой.

Я разворачиваюсь.

– Вот это кухня! – Помимо километров поблескивающих столешниц, тут еще и барная стойка и даже небольшой камин.

– Классно, согласись? Предыдущий владелец, должно быть, потратил кучу денег на ремонт. Сделал уютное семейное гнездышко.

В мыслях я вижу, как по этому залу ходит Нора с ребенком. У кухонного стола будет высокий стульчик, а Фредерик будет махать им в окно, возвращаясь из своего убежища на заднем дворе.

Идеальная семья и их новый особняк.

– Пойдем наверх, – говорит он.

Наверху изогнутой лестницы обнаруживается коридор, который ведет в четыре спальни.

– Это детская. – Фредерик проходит по блестящему деревянному полу и указывает на маленькую комнату. – Она соединена с главной спальней.

Заглядывая в пустую комнату, я представляю, как все будет устроено. Фредерик будет стоять над детской кроваткой в уютной комнатке своего великолепного дома. Он собирается исправлять ошибки. Если он станет хорошим отцом своему второму ребенку, то сможет гордо заявлять, что исцелен. Покинуть ряды «Анонимных придурков».

Чувствую боль в груди.

– Рейчел, иди сюда на минутку, – зовет он. – Посмотри, почти все спальни рядом. Но тут есть еще одна.

Иду за ним по узкому коридору, пока мы не оказываемся в симпатичной комнатке с мансардой и местом для сидения перед окном. Снаружи видно почки на деревьях во дворе.

– Да, она над гаражом, поэтому тут, наверное, прохладно зимой, – говорит он. – Но зато уединенная, с отдельной ванной. Очень милая. Я подумал, это комната для девочки. Если я куплю этот дом, хочу, чтобы она была твоей. Знаю, большую часть года ты будешь в общежитии колледжа. Но летом и на зимних каникулах тебе нужно будет где-то останавливаться.

Я оборачиваюсь, пытаясь осмыслить услышанное. Под окном есть встроенный шкафчик для книг.

– Посмотри, – указывает он. – Отсюда идет еще одна лестница в прихожую. Что ты думаешь?

Эта спальня – мечта любой девчонки. Когда я была маленькой, всегда хотела крутую комнату вроде этой.

Я подхожу и усаживаюсь у окна. Комната слишком хороша для кого-то, кто будет оставаться здесь только на каникулах. Пустая трата. Когда осознаю это, кусочек моего хрупкого сердца хочет отколоться и разбиться.

– Тебе не нравится? – спрашивает Фредерик.

– Конечно, нравится, – говорю шепотом. – Но… – у меня на глаза наворачиваются слезы, и рыдание вырывается из груди.

– Рейчел, в чем дело? – Лицо Фредерика принимает паническое «что-я-сделал-не-так» выражение.

– Просто… ПОЧЕМУ? Почему сейчас?

Сначала мне кажется, он не понимает вопроса. Но затем вижу, как он с трудом сглатывает.

– Под словами «почему сейчас», я так понимаю, ты имеешь в виду, почему я не сделал этого давно?

Я могу лишь кивнуть. Слезы покатились у меня по щекам.

– Ох, детка, – Он разворачивается на 360 градусов и кладет руки мне на голову. – Причина, по которой я никогда не смогу ответить на этот вопрос, в том, что у меня нет для тебя ответа.