– Но…

– Что? – Еще немного праведности и немного гнева. ВэнДин озадаченно засопел. Злость сдуло с него, осталась нерешительность.

Советник мысленно сплюнул. «Пацифисты» никогда ничего не добьются – они бесхребетники. Мысль о любом натиске уже кажется им крамолой, они стремятся договариваться по каждому вопросу, везде и во всем, не понимая, что их клоунада бессмысленна. «Пацифист» не способен с боем прорываться к цели, в этом Советник убедился давно. Без Экона теперь Фосор и его люди снова окажутся в положении парламентских горлопанов.

– Я жду ответа, – сказал Виида. – Говорите! Думаете, это я взорвал ему сопла?

– Нет.

ВэнДин старался сохранить лицо – на него смотрели.

– Тогда оставим нелепую болтовню. На сегодняшнем заседании мы почтим память Экона Лукуу. Он действительно много сделал для Таглианы, нам будет не хватать его профессионализма и принципиальности. В нынешние времена политики, подобные ему, стали редкостью. – Советник похлопал Фосора по плечу, специально на глазах его приятелей. Пускай подозревают его в сговоре с главным врагом. А ВэнДин просто дурак, если вызвал Вииду на этот разговор.

«Я победил! Осталось размазать их по стенке!»

На себя же он напустил вид заботливого, участливого дядюшки. Его голос источал елей.

– Вы хорошо себя чувствуете, Фосор?

– Да… спасибо. Я ничего такого не имел в виду, Советник. Если я позволил…

– Ничего. Не имеет значения, – сказал Виида. – Соберитесь. В трудные времена мы обязаны проявить стойкость перед лицом беды. Этим всегда славились лакиши, да? Умением сплачиваться.

«Откровенная ложь, приправленная пафосом, всегда выглядит привлекательнее правды».

Фосор кивнул. Вииде подумалось, что, наверное, его специально подослали к нему. С какой целью? Смутить? Заставить горестно возопить и во всем признаться? Глупцы. Для этой цели нужен был кто-то посолиднее, чем этот слепой романтик.

– Скоро заседание, – сказал Валак, – простите, но мне нужно подготовиться.

– Да, конечно.

Словно побитая собачонка, «пацифист» отправился обратным курсом. В холле снова загудели и загундосили с явным возмущением. Советник сделал знак своей свите и направился в зал, испытывая невероятное наслаждение. Такое дает лишь полная власть над ситуацией.

– Выиграли еще один раунд? – спросил Рибро ПакЛан, неотступно следующий за Советником. – Фосор выглядит как школьник, получивший взбучку.

– Ты прав. Но главное сражение впереди, и расслабляться не стоит. Возможно, «пацифисты» не такие и дураки, и бормотание ВэнДина только отвлекающий маневр.

– Они хотят дождаться конца расследования, – сказал переговорщик.

– А оно затянется. Джер дает гарантию, что следов не будет?

– Дает. У хибранийцев какие-то свои фокусы. Все выглядит как простая катастрофа. А уж то, что яхта у Лукуу была, мягко говоря, старая, это стало притчей во языцех.

Верно. Полеты на Зефдо за очередной порцией просветления всегда вызывали у коллег Экона скептицизм и усмешки. Даже у союзников, не говоря об уничтожающем сарказме врагов. Верность Экона старым традициям, семейственности – кому это нужно в нынешние времена? Успех не измеряется в количестве трофейных знамен поверженных армий, которые тебе в наследство оставил дед-полководец. Не винтовка – деньги решают все проблемы в Галактике. Равно как и создают их, конечно.

Виида считал себя реалистом и прагматиком и принимал на вооружение то, что могло принести пользу. Если будет выгодно стать завзятым почитателем старины, он станет. Но не сейчас.

Так или иначе, а Экон пал жертвой собственной беспечности. Смени он хотя бы корабль на более надежный и современный, летай с охраной, подстроить покушение было бы куда сложнее. Лукуу сам подставил голову под топор – Виида нисколько не жалел неудачника. Ради того, чтобы довести свое дело до конца, он готов пожертвовать десятью или сотней Эконов.

Зал заседаний сверкал огнями. Войдя, Виида почувствовал еще больший подъем. Здешняя обстановка располагала к великим делам – этого не отнять. Единственная польза от помпезного сарая.

– Рибро, держи меня в курсе дел на станции. От Фиты вестей не поступало?

– Пока нет, Советник. Скоро будут, я думаю.

– Надеюсь, ШакРок не наломает дров. Ее методы меня беспокоят.

– Имеете в виду ее идею… дрессировки?

– Да. Я предпочитаю иной. Мы подмажем врага, наладим с ним хорошие отношения, убедим в том, что мы самые настоящие друзья, и предложим взаимовыгодную сделку. Только так можно получить над ним полный контроль. А Фита… считает, что короткий поводок лучшее средство.

– Но это шаари, – напомнил Рибро. – Они непредсказуемы и опасны.

– Они дикие, – возразил Советник. – Они не привыкли к обществу, в их головах полно стереотипов, которые мешают им. Я хочу разбудить в них другие чувства, показать, что есть жизнь и за пределами Рашдана.

– «Призракам» это известно.

– Да, но в их понимании космос враждебен. Заставим их подружиться с нами – разве плохая идея?

– Отличная, Советник.

– Они – люди, а потому тщеславны. Я знаю, на что надо надавить, поверь.

– Да, Советник.

Виида со свитой шел по широкому проходу, проложенному в центре зала через несколько акров кресел для сенаторов. Впереди высилась трибуна, где самым высоким местом было кресло главы Высшего Совета. Его место, Валака Вииды. При взгляде на нее на миг Советнику она показалась императорским троном.

Дикий космос. Неизвестный сектор.

Система двойной звезды, орбита внешней планеты.

Станция «Цинклет», лаборатория

– Перестаньте, – прохрипел Фаннур, – я не сопротивляюсь!..

Боль была чудовищной. Дэррны не готовили его к такому.

По телу стекал пот, сам себе Гриф казался губкой, которую выжимает незримая рука. Голова шла кругом, тошнило. Язык во рту точно превратился в кусок ваты.

«Призрак» не понимал, что нужно Фите, зачем она это делает. Он ведь согласился на все, лишь бы это прекратилось.

«Тебя ломают – неужели неясно?»

Боль прошла. Шаари лежал с закрытыми глазами, моля Великую Пустоту, чтобы она не вернулась. По-прежнему в капсуле «призрак» начал испытывать нечто вроде клаустрофобии. Хотелось вырваться, больше всего на свете хотелось…

Фита не разговаривала с ним, но мысленно он видел, как лакишка сидит за консолью и дирижирует его страданиями. Сколько прошло времени? Гриф не знал. Его внутренние часы давно сбились, и с таким же успехом Вселенная могла отмотать и сутки, и двое, и неделю. Фаннур медленно погружался в черную дыру отчаяния. Чувство это было давно забыто и похоронено, он имел с ним дело лишь в период обучения, когда наставники-дэррны подвергали его, ученика, непереносимым, тогда казалось, пыткам. Сейчас было примерно то же, только без дэррнов и надежды на снисхождение.