От столь неслыханного свинства в адрес всех певцов в его лице он вытаращил глаза.

– Чтобы я променял горячий ужин и тёплую кровать на ночлег у костра? Не дождёшься!

– А как же романтика, песни? – спросил Степан насмешливо.

– Песни всегда в моём сердце, – ответил Таргитай, глядя горячим, честным взглядом. – И дороже любых удобств! Просто… меня надо сажать в глубокую яму на хлеб и воду либо кормить от пуза и чтоб девушки любили. Только так и смогу песни складывать. Красивые, яркие, хватающие за самую душу!

Деревенька приближается значительно быстрее, чем горы, пока они летели на Сивке. Под ногами начали тихо хрустеть мелкие камешки. Дудошник потянул носом. Из деревни пахнет молоком и свежеиспечённым хлебом. Таргитай издал голодный стон.

– Насчёт ямы, это мысль! – согласился Степан. – Если начнёшь дудеть какую-нибудь хренотень, непременно воспользуюсь.

***

По деревне шли уже в темноте. Домов Таргитай насчитал всего пару десятков, во всех светятся окошки, но почему-то наглухо закрыты ставнями, свет пробивается из щелей по краям. Все дома из серого камня, выглядят старыми, словно стоят уже не одно поколение, прочными и надёжными. Однако гонта на крышах свежая, так что невр с удовольствием отметил, что люди живут хозяйственные, трудолюбивые.

Пройдя по единственной улочке до самого конца, Степан увидел дом в два поверха. Он слегка покосился, видно, что старше остальных, зато просторнее вдвое. Ставен нет, из окон льётся мягкий свет, доносятся негромкие голоса.

– Фух, – сказал Таргитай с облегчением. – А ты говорил, нет корчмы.

– Я предположил! – огрызнулся Степан. – Тут всего два десятка домов, может, людям проще ходить друг к другу в гости. Они живут на отшибе. Да и вообще – чего привязался! Я устал, злой, как чёрт, и голоден, как стадо кабанов. Если сейчас не поедим, начну грызть камни.

Он посмотрел на Сивку-Бурку, которая послушно, но в то же время не теряя достоинства, следует за Таргитаем. Держится царственно, взгляд гордый. Пшеничного цвета грива красива и ухожена, на привалах невр заботится, расчёсывает, выбирает колючки и травинки. Степан не рискует подходить к этой зверюке, лишь любуется издалека. А дударь вон не страшится, ему всё как с гуся вода.

– Как говорил мой друг Мрак, корчма есть везде, где люди, даже в царстве Ящера, – сказал Таргитай. – Мужьям надо, куда сбегать от жён, а заодно и душевно отдыхать. Так душевно, что потом не помнишь, куда делись все деньги, да ещё и штаны.

– Вообще, твой друг прав, – признал Степан нехотя. – В царстве Ящера она тоже наверняка есть. Корчма – это место, где можно отгородиться от мира, испытать покой, радость и умиротворение. Пещерники уходят в горы, а обычные люди – в корчму!

Таргитай направился к гостеприимно распахнутой двери, откуда раздаются голоса, пьяные задорные крики. Сивка двинулась вслед за ним, ступая с едва слышным стуком.

– Насчёт Ящера, не знаю, – признался невр. – Когда спускались, я там корчму не встречал.

Степан вытаращил глаза, полный изумления взгляд остановился на варваре в волчьей шкуре. Внезапно в животе громко заурчало, бывший разбойник ощутил там сосущую пустоту. Резко навалилась усталость, руки и ноги, да и голова в раз отяжелели.

– Так, пора поесть и выпить! – сказал он нарочито громко, словно успокаивая сам себя. – А то уже с голодухи слышится всякое… гм… Да и вообще, тут же горный воздух, будь он проклят, скверно действует на голову. Не зря я горы не люблю, ох не зря…

***

Корчма встретила мощным запахом гречневой каши с луком, в ноздри шибанул аромат браги.

Над огромным очагом на вертеле два дюжих парня жарят телёнка. От него идет одуряющий аромат, вместе с сизым дымком поднимается к потолку, растекается под закопчёнными балками.

Столов немного, но почти все заполнены. Лишь один, в дальнем углу, почти пуст, заставлен объедками, грязной посудой, кувшинами, как будто там пировали неделю, не просыхая.

За краем стола, подальше от грязи, восседает печального вида мужик. Щуплый, как с голодного края. Длинные грязноватые волосы спускаются на плечи. Лицо молодое, но благодаря небольшой бороде и тяжёлому взгляду выглядит старше. Потёртая куртка из кожи сидит на нём, как влитая, на ногах стоптанные сапоги.

Едва невр со Степаном переступили порог, к ним сразу повернулось несколько любопытных голов. На них смотрели поверх глиняных кружек, Таргитай буквально ощутил на себе настороженные взоры.

Их прощупали взглядами от макушки до пяток, глаза пирующих задержались на непомерно широких плечах Таргитая да рукояти огромного Меча.

Однако тут же потеряли интерес. Весёлый, оживлённый разговор возобновился, про чужаков позабыли.

Степан подошёл к столу, где сидит печальный мужичок в куртке из кожи.

– Мы присядем, – сказал он и по-хозяйски опустился на лавку.

Таргитай сел рядом, лавка под ним жалобно скрипнула. Мужик мазнул по ним потухшим взглядом, снова погрузился в думы.

– Эй, хозяин! – крикнул Степан, помахав широкой, как лопата, ладонью. – Вели разгрести этот свинарник! Да принеси усталым путникам еды и вина! Лучшее, какое найдёшь!

Из-за стойки вышел грузный мужик в засаленном фартуке, вытер руки о тряпку и медленно подошёл, глядя на новоприбывших оценивающе.

– Лучшее у меня, конечно же, есть, – сказал он, глядя с вызовом, – да потянете ли? Бесплатно не кормлю.

Таргитай достал серебряную монету, подкинул в воздух, и та быстро исчезла в безразмерной ладони хозяина. Полноватое лицо расплылось в улыбке.

– Так бы сразу и сказали, – проговорил он. – Щас всё принесём. Эй, Гришкан! Марш сюда, негодник! Убери здесь всё, вылижи языком! Стол чтоб блестел!

– Слушай, хозяин, – добавил Степан. – Мы так жрать хотим, что аж переночевать негде. У тебя здесь постоялый двор аль как?

Почуяв выгоду, мужик в фартуке улыбнулся ещё шире, в глазах блеснули искорки.

– Комната вам найдётся, – сказал он. – Но это ещё одна монета.

Таргитай полез было за второй, но Степан жестом его остановил.

– С чего это? Того, что мы заплатили, хватит, чтоб пировать всю ночь.

С соседних столов заинтересованно наблюдают за разговором, не прекращая при этом своих. Громадный, поперёк себя шире мужик ткнул в сторону Степана пальцем, заржал. Вместе с ним хохотом разразились остальные, кто рядом.

– Пировать на одну монету, конечно, можно, – согласился хозяин и вытер жирные пальцы о фартук. – Только вот комнату за неё дам в сарае с мышами.

– Это ещё почему? – упёрся Степан.

– Потому что другого постоялого двора здесь нет, – доходчиво объяснил хозяин. – А ещё потому, что, если будете спорить, вас выкинут к хреновой бабушке. Ещё не было такого, чтоб чужестранцы учили меня, сколько брать за еду и ночлег.

Степан растянул губы в волчьем оскале, пхнул Таргитая.