раздалось тихое ржание. Из темноты выдвинулась Сивка-Бурка, приветственно фыркнула. Тряхнув золотистой гривой, которая не так сильно заметна в темноте, посмотрела выжидательно. В больших карих глазах словно бы немой упрёк, что вот он здесь уже целый вечер, а до сих пор ничего не сделал, кроме как сидел в корчме.

– Знаю-знаю, – согласился Таргитай. – Сей же час и отправимся.

Он посмотрел на разбросанные тела. У одного из убитых на лице грязь, в которой почти целиком отпечаталось конское копыто. Невр удивлённо захлопал длинными ресницами, перевёл взгляд на Сивку.

– Это ты их так?

Кобылица в ответ тихонько заржала и мотнула головой. Таргитай ласково погладил её по морде.

За спиной раздались шаги, звуки нарисовали картинку выходящих из темноты троих мужиков. От них разит чесноком и салом, а ещё дударь ощутил запах кислого пива.

– Эй, богатырь! – сказал один, тот, что выше остальных. – Хороший у тебя конь.

– Мне тоже нравится, – хохотнул его низкорослый сосед.

– Отойди, – посоветовал третий. Голос у этого грубый, он на голову выше первого мужика, а плечи широки, как сарай у бабки. От него исходит запах трав, которых Таргитай не знает, он же не Олег, и чувствуется, что неспокоен, так и рвётся в драку, ждёт повод, чтобы ударить сильно и яростно. – И тебя не тронем, может быть.

Таргитай даже не повернулся, просто опустил голову. Когда шаги раздались совсем рядом, а от волны ядрёных запахов едва не стали слезиться глаза, невр резко ударил локтем. Там хрустнуло, он развернулся и нанёс ещё два быстрых и жёстких удара.

Все трое распластались на земле. Тот, что пониже, стонет и держится за сломанную челюсть. Ещё один зажимает разбитый в кровь нос. Самый здоровый лежит, глядя в звёздное небо застывшим взглядом. У него сильно кровоточит переносица. Кость прорвала кожу, и видно, что кусок пошёл выше – в мозг.

Таргитай повернулся к Сивке, сказал с улыбкой.

– Со мной ты в безопасности.

В ответ кобылица насмешливо фыркнула, мол, не смеши, я и сама за себя могу постоять.

Дверь корчмы распахнулась, на улицу вывалилось сразу человек десять. Все взлохмаченные, многих качает от выпитого.

Вперёд вышел коротышка с перебитым и неровно сросшимся носом. Оглядел три трупа на земле и двоих, что живы, но с разбитыми физиономиями.

– Что здесь за шум? – спросил он неприветливо. – Чужак, кто дал тебе право убивать наших сородичей?

В голосе послышалась закипающая ярость. Люди с радостным шёпотом потащили из-за поясов ножи. Лезвия заблестели в свете луны. Двое сняли с ременных петель плотницкие топоры.

Они уже двинулись вперёд, но Таргитай вскинул руку, красиво играя мускулами. Пальцы медленно потащили из ножен Меч.

Лезвие заблистало в ночи, рассыпая искры. Клинок сделался золотистого цвета, как волосы Таргитая.

Словно сам по себе, Меч в руке невра качнулся вперёд, остриё уставилось на стремительно трезвеющую группу людей. Они мгновенно остановились в нерешительности. На лицах проступили изумление и страх.

– Назад, – властно сказал Таргитай. От застенчивого и глуповатого дудошника не осталось и следа. – Конь это мой, и вот мой Меч! Кто из вас смелый? Можете все сразу, если страшитесь по одному! Не возражаю!

В груди невра всё клокочет, словно кипящая смола в котле. Меч так и рвётся пронзить эти тела смертных червей, пролить кровь, впитать в себя, пока ещё тёплая.

– Ты? – рявкнул Таргитай и ткнул пальцем в стоящего впереди здоровяка.

Тот сразу же побледнел, сник. Рука с топором опустилась, он отступил назад.

– А может быть, ты? – спросил невр, указывая на толстого лысого мужика в разорванной на груди рубахе.

Вокруг толстяка мгновенно образовалось пустое место. Тот выронил из трясущихся пальцев нож. Глаза неотрывно смотрят на сияющий Меч. На лбу, несмотря на прохладную ночь, выступила испарина. Он облизал пересохшие губы.

С извиняющейся улыбкой толстяк выставил перед собой ладони и спешно ретировался в корчму вслед за остальными. Дверь тут же захлопнулась, эхо от стука задрожало в воздухе, но через пару мгновений стихло.

Таргитай забросил Меч назад в ножны и уже повернулся, чтобы вскочить Сивке на спину, как вдруг из-за корчмы показался силуэт человека.

Невр узнал Малгака. Всё та же куртка из старой, потёртой кожи, штаны с широким поясом. Правая рука сжимает древко вил. В свете луны тускло поблёскивают заточенные зубцы. На них заметны свежие царапины от точильного бруска.

На лбу, перехватывая волосы, темнеет кожаный ремешок.

– Показывай, в какой стороне волк! – велел Таргитай.

Глядя на него, Малгак изменился в лице. Побледнел, смотрит изумлённо, точно увидел сошедшего с небес грозного бога.

– Там, – сказал он негромко, указывая правее корчмы. – Тропинка уходит прямо в горы. Широкая, можно проехать верхом. Но я бы советовал оставить коня. Пешему сподручнее.

– Сам разберусь, – сказал невр.

Бушевавшая ярость отпустила, словно взыгравшая в нём божественная суть Сварога всё же поддалась контролю доброго сердца певца.

Тарх прищурился, словно в голову пришла неожиданная мысль. Глаз не сводит с вдовца, что жаждет отомстить за жену.

Малгак подошёл, остановился совсем рядом.

– Я пойду впереди, – сказал он. – Буду указывать дорогу.

Таргитай нагнулся и резко ударил. Тяжёлый кулак врезался бедолаге в затылок. Малгак беззвучно рухнул на землю. Вилы с тихим стуком упали рядом.

– Прости, – молвил дударь. – Я сам.

Он обернулся на окно комнатушки, где оставил Степана. Оттуда доносится богатырский храп, словно целая дружина отсыпается после доброй попойки.

Поведя широкими плечами, невр легонько тронул пятками бока кобылицы. С недовольным фырканьем животное двинулось в темноту.

***

Казалось, Сивка прекрасно видит в темноте. Ступает смело, идёт по твёрдой земле, что перемежается с кусками скальной породы.

Она свернула ровно там, где говорил Малгак, как будто услышала и поняла его слова. Невр разглядывает громадные силуэты гор, их посеребрённые светом луны вершины в недосягаемой высоте.

Впереди вьётся, поднимаясь по склону, широкая тропинка. Света крупных, как орехи, звёзд хватает, чтобы видеть редкие кусты вдоль тропинки на склоне. То здесь, то там заметны контуры приземистых деревьев. Ветви похожи на узловатые руки леших, что тянутся к сияющей высоко в небе луне.

Сивка пошла по тропинке, в ночи послышался мягкий, едва слышный стук копыт.

В лицо подул ветерок, донёс сладковатый запах трав. Таргитай заметил впереди огоньки. Они вспыхивают под землёй совсем близко к поверхности, но тут же гаснут при его приближении, словно торопятся спрятаться.

Над головой захлопали крылья. Быстро промелькнула тень, на миг скрыв луну. На невра пахнуло гадостным теплом с нечистотами.

Невдалеке несколько раз ухнул филин. Ему на смену пришёл тихий стрекот сверчков, словно они до этого момента прятались, а