Надзиратель.

– Какая теперь разница?

– А что с Проповедником? Он где-нибудь в соседней камере?

– Давайте, вопросы буду задавать я.

– Вы не могли в таком количестве так быстро окружить телецентр. Вы обо всём знали. Откуда?

– Заключённый сто тридцать восемь…

– Где, когда мы прокололись?

– Хорошо. Когда вы освободили так называемого Проповедника. Судя по вашему психологическому портрету и прогнозированию поведения, он оказался ключевой фигурой, чтобы расшевелить вас. Мы поставили на него и не прогадали. Но прежде всего вы прокололись тогда, когда взяли на работу в резиденцию нынешнюю хранительницу очага.

– Василиса?

Надзиратель зажмурился. Вмиг разболелась голова, застучало в висках, закололо в области сердца…

– Я не верю вам, – сказал Надзиратель.

– А мне всё равно.

– Зачем это вам?

– Обстоятельства. Видите ли, кое-что из слов Проповедника, которые вы слышали, правда. Ему нужно было сказать вам её частичку.

– Для чего?

– Лечебницы вскоре исчезнут, и нам нужна была банда «безумных», чтобы ускорить этот процесс. Но мне надоел этот разговор, – вздохнул Григорьев. – Давайте соблюдём формальности, и я, наконец, проведу допрос.

– Я не отвечу ни на один ваш вопрос.

– Дело ваше, мне же проще. Так и запишу: отказался давать показания. Могу лишь утешить: очень скоро вы встретитесь со своими друзьями и дочерью. Зимовиту не терпится разжечь под вами костёр.

Суд над Надзирателем прошёл этой же ночью – в беспрецедентно короткие сроки. Надзиратель сидел в камере во время процесса; особо опасные преступники никогда не присутствовали в зале заседаний, где рассматривалось дело. Приговор таких разбирательств был заранее известен – смертная казнь. Но из слов Григорьева Надзиратель понял, что займёт то место, которое в своё время предназначалось Проповеднику. Надзиратель никогда не боялся смерти, он верил, что там, за чертой неизведанного, есть какое-то продолжение. Единственное, чего он боялся – что не сможет смотреть в глаза своей дочери, в глаза Нурии, Лександры и других из-за того, что не смог уберечь их…

К окончанию ночи напротив входа в храм Ближней Звезды соорудили возвышенность, на которой жрец начал читал молитвы, стоя около пирамидально сложенного хвороста. В центре этой пирамиды стоял толстый деревянный столб. Рядом с будущим кострищем на трибуне разместились высокопоставленные чиновники из администрации столицы Большого Континента, главный судья, вынесший приговор, Жваликовский, ректор университета и, конечно же, верховный правитель.

Площадь была заполнена толпой. За порядком следили несколько десятков вооружённых стражей правопорядка и целый отряд специального подразделения. Вся церемония транслировалась по телевидению и на радиостанциях в прямом эфире.

На трибуну вывели Надзирателя. Толпа мгновенно притихла, но длилась зловещее безмолвие недолго. Кто-то выкрикнул: «Безумный!», кто-то поддержал: «Еретик!». Поднялся гомон.

Зимовит вышел к краю трибуны и встал напротив микрофона.

– Это прискорбная ночь для всех нас, – он говорил торжественно. – Перед нами не просто больной болезнью безумия Надзиратель. Перед нами пример того, какие ужасы эта болезнь может совершить с человеком. Он не просто заболел, он заразил ещё несколько человек, и их разум перестал подчиняться им, ими овладел страшный недуг! Наши учёные совсем недавно выяснили, что болезнь безумия уничтожает не только личность, но и саму душу, порабощая её. Надзиратель – опаснейший и жесточайший преступник, организовавший целую банду, освободивший еретика, убивший множество людей. Его суд справедлив, и он случится на ваших глазах!

Надзиратель осмотрел площадь и собравшихся людей. Сначала он хотел что-нибудь крикнуть, заявить что-нибудь о Дальней Звезде или болезни безумия, но остановился. Он решил уйти достойно и поклялся, что не издаст ни звука.

Надзирателя приковали к деревянному столбу. Зимовит взял в руки приготовленный факел и подошёл к нему. Они посмотрели друг другу в глаза. Зимовит увидел взгляд гордого непобеждённого человека, который мог сожалеть лишь о том, что удалось сделать так мало.

– Победа будет за нами, – сказал Надзиратель, – потому что правда на нашей стороне.

– Этот мир всегда будет нашим или сгорит так же, как вы, – ответил Зимовит и поджёг хворост.

Кострище заполыхал…

***

Велизара разместилась в спальне на втором этаже, а Балбош и лётчик остались внизу. Девушка сидела на кровати перед телевизором и следила за казнью в прямом эфире. Когда Зимовит подошёл к пирамиде из хвороста с факелом в руке, Велизара спешно выключила телевизор и заплакала.

В регионе семи деревень уже шёл день. Ставни на окнах были закрыты, Велизаре захотелось открыть их и вдохнуть свежего воздуха, но пока нельзя было рисковать. Как же Велизаре хотелось рассказать правду Балбошу, Владиславу Владиславовичу, всем вокруг!

Время тянулось долго, Велизара почти не спала и много думала. Она вспоминала о Славе и мысленно пыталась ему помочь, временами плакала, вспоминая родителей, Надзирателя и Славиных друзей…

Дальняя Звезда зашла за горизонт, прошло несколько минут, и раздался настойчивый стук во входную дверь. Балбош встал с кресла и пошёл открывать. В гостиную он вернулся вместе с Владиславом Владиславовичем. Летчик поднялся наверх за Велизарой.

– Мне только что позвонили и сообщили, – запыхавшись сказал Владислав Владиславович, – что на северо-востоке вспыхнуло восстание, сразу в трёх городах! Их совсем недавно объявили безымянными.

– Что за восстание? – оживилась Велизара.

– Работники закрытых химических комбинатов подняли бунт.

– Их кто-то возглавляет?

– Я не знаю. Мне известно лишь то, что туда направляется боевой отряд под командованием Бедагоста.

– И я должна отправиться туда.

– Велизара, я давал советы вашему отцу только в самых крайних случаях; должен сказать, что неразумно принимать такое решение, – попытался остановить её Балбош.

– Это шанс, ты не понимаешь? Это такой шанс!

Молчаливый лётчик, подал голос:

– Туда я не полечу.

– То есть? – Велизара не ожидала отказа.

– Скажу вам честно, – ответил лётчик, – мне не нравится то, что вы делаете. Вы пытаетесь внести путаницу в существующий порядок. Пострадает много людей.

– Но разве сейчас они не страдают? Разве…

– Я улетаю отсюда. У меня жена и ребёнок. Пока я работаю лётчиком и имею хорошую зарплату, моя семья может жить достойно. Если я доставлю вас в те города, я уже стану соучастником бунта. За это полагается казнь. Я не могу оставить свою семью. Одумайтесь и вы, пока не поздно.

– В таком случае наши пути расходятся, – ответила Велизара, понимая, что не сможет его переубедить.

– Жаль. Прощайте.

Лётчик покинул дом.

Владислав Владиславович сообщил, что на предприятии имеется внедорожник, который принадлежал Вадбольскому.

– Отсюда туда ехать часов пять-шесть, – сказал Владислав Владиславович.

– Вы помогаете мне? – спросила Велизара.

– Надзирателя казнили. Больше некому нас защитить. И Я поддерживаю то, что вы затеяли, и то, что затеяли на северо-востоке. Это действительно шанс для всех нас.

Ранним вечером Велизара и Балбош поехали в район поднятого бунта.

***

В Заметном