ярко освещенный хирургическими лампами с рефлекторами. Здесь царила безукоризненная чистота, стены были отделаны стеклянными панелями, пол покрыт глазированной плиткой с желобками для стока жидкостей. В воздухе висел запах химикатов — карболовой кислоты, медицинского спирта, слегка пахло бензином. Габриель обежал взглядом набор металлических сосудов, аппарат для стерилизации паром, столы, оснащенные раковинами, подносы со множеством инструментов и мойку из камня.

— Жена страдает от боли, — коротко сказал он и оглянулся через плечо, удивляясь, почему доктор не последовал за ними.

— Я уже приготовила раствор морфина, — сообщила медсестра. — Она ела что-нибудь последние четыре часа?

— Нет.

— Прекрасно. Осторожно положите ее на стол, пожалуйста.

Говорила медсестра отчетливо и решительно. Это немного действовало на нервы — и ее властные манеры, и хирургическая шапочка, и то, что она вела себя словно доктор.

Несмотря на то что губы у Пандоры было тесно сжаты, она коротко всхлипнула, когда Габриель положил ее на стол. У стола была подвижная рама, которая позволила немного приподнять верхнюю половину тела. Медсестра легким движением сняла с Пандоры сюртук, который прикрывал пропитавшийся кровью белый кружевной лиф платья, и накрыла ее фланелевым одеялом.

— О, привет… — слабо произнесла Пандора. Часто и тяжело дыша, она посмотрела на женщину затуманенными от боли глазами.

Коротко улыбнувшись, медсестра взяла ее за кисть и проверила пульс.

— Когда я пригласила вас на экскурсию в новую операционную, — негромко проговорила она, — то совсем не имела в виду, что в качестве пациентки.

Сухие губы Пандоры дернулись в усмешке, когда женщина обратила внимание на ее расширенные зрачки.

— Вы заштопаете меня?

— Вне всякого сомнения.

— Вы знакомы? — изумился Габриель.

— Конечно, милорд. Я друг семьи. — Медсестра взяла какое-то хитроумное приспособление, состоявшее из гибкой, обтянутой шелком трубки с раструбом на конце и деревянной штуки в виде дудочки. Приставив ее к уху, другой конец она прикладывала к различным точкам на груди Пандоры и внимательно слушала. Все сильнее возмущаясь, Габриель смотрел на дверь, не понимая, куда подевался доктор Хевлок.

Тем временем медичка взяла кусок ваты, намочила в каком-то растворе из маленькой бутылочки и очистила участок на левой руке Пандоры. Повернувшись к подносу с инструментами, она взяла стеклянный шприц с полой иглой, подняла его иглой вверх, надавила поршень, чтобы выпустить воздух.

— Вам делали уколы раньше? — спросила она Пандору.

— Нет. — Пандора протянула руку Габриелю, и он переплел свои пальцы с ее, холодными как лед.

— Сначала почувствуете, словно вас ужалила пчела, — объяснила медсестра, — но это на мгновение. Потом ощутите волну тепла, и боль пройдет.

Когда она стала искать вену на руке Пандоры, Габриель резко спросил:

— Может, доктор сделает это лучше?

Медсестра, не ответив, ввела иглу и медленно выдавила поршнем раствор из шприца. Пальцы Пандоры стиснули руку Габриеля. В бессилии он вглядывался в лицо жены, боролся с собой, чтобы оставаться спокойным и разумным, хотя внутри бушевала буря. Все самое важное для него сосредоточилось сейчас в этом хрупком теле на хирургическом столе. Он заметил, что морфин подействовал, рука стала мягкой, лицо разгладилось, исчезло напряжение вокруг глаз и рта. Слава богу!

Отложив шприц, медсестра сказала:

— Я доктор Гаррет Гибсон. У меня есть лицензия на занятие врачебной деятельностью. Я практиковалась у сэра Джозефа Листера по его антисептической методике. Вообще-то как ассистент я участвовала в его хирургических операциях в Сорбонне.

Полностью обезоруженный, Габриель спросил:

— Женщина-врач?

Она криво усмехнулась.

— Пока единственная сертифицированная во всей Англии. Британская медицинская ассоциация сделала все возможное, чтобы больше ни одна женщина не последовала моему примеру.

Габриель не желал, чтобы она ассистировала доктору Хевлоку. Никто не знал, чего можно ожидать от женщины-хирурга в операционной, и ему не хотелось, чтобы что-то необычное или странное имело отношение к лечению его жены. Ему требовался надежный, опытный доктор-мужчина. Он хотел, чтобы все было как обычно, безопасно и нормально.

— Перед операцией мне нужно поговорить с Хевлоком.

Ничуть не удивившись, доктор Гибсон невозмутимо ответила:

— Разумеется. Но я хотела бы попросить, чтобы вы отложили этот разговор до окончания обследования состояния леди Сент-Винсент.

В комнату вошел доктор Хевлок и сразу направился к смотровому столу.

— Медсестра уже приехала, она сейчас моет руки, — тихо предупредил он доктора Гибсон, а потом повернулся к Габриелю. — Милорд, рядом с операционной есть комната для ожидающих родственников. Подождите там вместе с Уинтерборнами, пока мы будем осматривать плечо молодой леди.

Поцеловав холодные пальцы жены и обнадеживающе улыбнувшись ей, Габриель вышел из смотровой.

В комнате для ожидания увидел Уинтерборна и подошел к нему. Леди Хелен здесь не было.

— Женщина-врач? — насупившись, недовольно спросил Габриель.

Уинтерборн выглядел слегка виноватым.

— Забыл предупредить тебя об этом. Но я могу поручиться за нее. Она принимала роды у Хелен и наблюдала ее после родов.

— Роды не хирургическая операция, — резко возразил Габриель.

— В Америке врачи-женщины практикуют уже в течение двадцати лет, — заметил Уинтерборн.

— Мне наплевать, что у них там, в Америке. Мне нужно, чтобы Пандора получила наилучшую медицинскую помощь.

— Листер публично заявил, что доктор Гибсон одна из лучших хирургов, которых он учил.

Габриель покачал головой:

— Если я доверяю жизнь Пандоры кому-то постороннему, то он должен обладать достаточным опытом. А не молодой особе, которая, судя по виду, сама едва закончила школу. Я не хочу, чтобы она ассистировала во время операции.

Уинтерборн хотел было возразить, но передумал.

— На твоем месте я, возможно, тоже сомневался бы, — признался он. — К мысли о враче-женщине нужно привыкнуть.

Габриель тяжело опустился на стоявший рядом стул и почувствовал, как все его тело тихо вибрирует от нервного напряжения.

Появилась леди Хелен, в руках у нее было небольшое сложенное белое полотенце. Не говоря ни слова, она подошла к Габриелю и вытерла ему щеку и подбородок. Когда свояченица убрала полотенце, он увидел оставшиеся на нем кровавые разводы. Габриель по очереди поднимал руки, а она оттирала кровь со сбитых костяшек и между пальцами. Он даже не заметил, как появились эти ссадины. Габриель потянул полотенце на себя, чтобы вытереться самому, но она только крепче сжала руку.

— Пожалуйста, — тихо попросила Хелен. — Мне так хочется сделать хоть что-то для вас.

Он уступил, и она продолжила обтирать его. Вскоре в комнату ожидания вошел доктор Хевлок. Габриель встал, сердце его тревожно заколотилось.

Доктор выглядел мрачным.

— Милорд, после обследования леди Сент-Винсент с помощью стетоскопа мы обнаружили шумы в области раны, что говорит о значительном артериальном кровотечении. Подключичная артерия либо задета, либо серьезно поражена. Если мы попытаемся зашить рану, это грозит опасными для жизни осложнениями. Тем не менее есть более безопасный метод — это