– Ну не преувеличивайте, – добродушно проговорил Алекслав. – Кстати, Димер. Евгений рассказал, что под обвалом я здорово перепугал весь экипаж своими апокалиптическими пророчествами?

– Вы говорили о ждущем Кементари неминуемом полном уничтожении, если цитировать дословно, – сообщил я геологу. – Не буду врать, мы тут немного понервничали.

– Что ж, мы с планетологической группой здесь еще раз перепроверили собранные данные, и они подтверждают мою теорию, – сообщил нам Алекслав. Несколько секунд ждал нашей реакции. Мы стойко удерживали каменное выражение лиц.

– Боюсь, правда, я немного не уточнил временные рамки, – после минутной паузы не выдержал антаркт. – Характер обусловленного приливным воздействием гравитационного поля Илуватара дрейфа континентальных плит Кементари вкупе с дестабилизирующим воздействием со стороны Элберет таков, что он действительно приводит к регулярной дестабилизации оси планеты, полному разрушению этих плит и массовому вымиранию. В частности, следующее такое событие ожидает нас относительно скоро по планетарным меркам.

– Через десять миллионов лет? – с невинным выражением лица поинтересовался Шолд. – Или пятьдесят?

– Ближе к семидесяти, но это ориентировочная оценка, – недовольно произнес геолог. Ривлер расхохотался.

– Ты же не думал, что только ты один знакомишься с облаком Исследовательской секции? – сквозь смех спросил он. – Мы даже в курсе, что предыдущий кувырок планеты привел к появлению на ней многоклеточной жизни. А предпоследний – эукариотической.

– Ты забыл добавить «предположительно», – попенял Шолд. – Кстати, как это соотносится с гипотезой, что господство терамний связано с отсутствием на Кементари массовых вымираний?

– Как-то, наверное, соотносится, – произнес Алекслав. – Может, местная биота удачно вписалась в промежуток между двумя катастрофами. Может быть, неверны обе датировки и обе гипотезы. Дайте мне пятьдесят лет работы, по возможности, на всех трех континентах – и я скажу вам с некоторой степенью достоверности. К слову, о работе Исследовательской секции. Вторая хорошая новость – они совместно с медиками довели до ума агентику восьмого поколения. Ту самую, что позволяет поедать местную органику, не рискуя здоровьем.

– И что такого в их разработке, чего не было у первых семи линий? – поинтересовался Варан. – Включая те, которые я раз в две недели скармливаю команде?

– Например, то, что ее достаточно вводить раз в десять лет. Или то, что она даже теоретически не может вызвать побочных эффектов в виде рвоты, диареи или несовместимости с земными белками.

– А по наследству изменения не передаются? – с надеждой спросил наш врач.

– Миньоны Фельдбах полчаса пытались мне объяснить, почему они не могут так сделать и как именно «так» они не могут, – ответил Алекслав. – Я сломался в районе фразы «невекторичная реплицирующаяся часть аутомикробиотического ферментативного компонента агентации». Насколько до меня дошло, у них есть отдельные успехи в этом плане, но второе поколение придется поголовно подвергать вчерне набросанному генетиками дизайну.

– Что ж, – заметил Варан. – Остается надеяться, что запаса болванок на «Семени» хватит для агентации всей колонии.

– Если не будем расходовать для других целей – должно хватить лет на сто.

Ладно, парни, до встречи. У масколона Джонстона тоже есть для вас новости.

– О'кей, – изображение Алекслава уступило место нити командира Разведгруппы.

– Первая, – Джонстон коротко кивнул. – Как с докладом?

– Завершен на девяносто пять процентов, масколон, – ответил Шолд. – Осталось подбить кое-какие итоги по рекомендациям по лесополосам – и он ваш.

– Превосходно, потому что он нам уже не слишком нужен. Совет колонии принял решение о выборе точки.

Вся кают-компания, даже вырубившие сюжет Варан с Тасергом, нетерпеливо подалась вперед.

– Модули пойдут на Точку-4, – Джонстон развернул карту планеты, увеличил квосточную оконечность Южного континента, подсветил место слияния двух крупных рек. – Этот район оптимален с точки зрения сельского хозяйства и умеренно удобен в плане полезных ископаемых. Лучшее сочетание.

– Четвертая Точка? – переспросил Брянцев. – Там, где Оригара потерял своего метеоролога?

– Становишься суеверным, Синиш? – прищурился Джонстон. – Теперь мы знаем, какой силы ураганы бывают в этих местах, и будем возводить постройки соответственно. Двойка слишком бедна геологически и проблемна в плане расчистки леса, Тройка – те же проблемы с погодой да плюс активный вулканизм, несмотря на все плодородие почв. А на вашей Первой вообще проблематично вырастить урожай.

– Принято, масколон. Нас отзывают на корабль?

– Ответ отрицательный. Вам даются два дня на сбор оборудования и завершение исследований. Потом без выхода на орбиту пойдете прыжком к Четверке. Загружаю в вашу сеть все данные Оригары. До связи, Первая, – масколон растаял, на панели проступил интерфейс загрузки.

Мы переглянулись. Фил покачал головой.

– Ну и ну. Практически в одном месте – сульфаты и медь, цемент и глина, уголь и железняки, а если чуть отойти – еще и золото, свинец, титан и цирконий. И все это мы бросаем, потому что наш Совет желает греться в теплом климате!

– Брось, – откликнулся я, пробегаясь по собственным отчетам. – Я тоже смотрел данные Бекана. Если он ничего не приукрасил, то урожайность на его участках – едва ли не десять на один. Выбор очевиден.

– Кто о чем, – Шолд задумчиво перечитывал почти составленный отчет. – Лично мне нравится, что это место недалеко от морского побережья. Не могу себе простить, что мы так и не организовали вылазку до кей-восточного берега.

– Ладно, отставить дискуссию, – приказал Брянцев. – Возможно, информация, собранная нами, пригодится в будущем.

– Нашим потомкам, – проворчал Тасерг. – Ладно, вы как хотите, а у меня много дел. Если Синиш собирается швырнуть нашу малышку в прыжок, мне придется проверить ее вручную и досконально, – он с кряхтеньем пробрался в люк.

– Всем, у кого есть незаконченные проекты – через час мне их на обозрение, – велел Евгений. – И наружу, будем потихоньку сворачивать лагерь.

Под ворчание исследователей я вновь зарылся в отчеты. Посылать масколону мне было особо нечего. Мои зимние проекты исчерпывались четырьмя делянками с рожью и ячменем, данные с которых автоматически считывали мониторы. Да и те присылали неутешительные известия – при почти полном отсутствии снегового покрова наброшенный сверху компост не мог спасти урожай.

Против моей воли губы расплывались в улыбке, когда я предвкушал скорую встречу с друзьями.

Разведкатер замер на опорах посреди черного поля. Лагерь выглядел непривычно – ни палаток, ни защитного периметра, ни прогуливающихся и летающих в округе дронов. Все, что осталось от нас – разрытая и перекопанная земля, и сведенный кустарник на месте моих делянок.