Алексей Никифорович умолк. Тоскливым взглядом раненого волка посмотрел на Николая и обернулся. К ним не спеша подходил Андрей Яковлевич.

– Я всё слышал про Люду и сына, – глухим голосом произнёс Андрей Яковлевич и присел рядом с друзьями на старый топляк от когда-то давно утонувшего в водах Дона корабля. Немного помолчал и произнёс: – Мне бы в Рязани побывать. На кладбище к своим сходить. Навестить их.

Помолиться, дабы они знали на том свете, что их здесь помнят. А там бери меня, Николай, с собой на Урал, в Сибирь, да хоть к чёрту на рога! Мне теперь всё равно, где жить. А так я хоть какую-то пользу родному Отечеству принесу!

– Добро, Андрей Яковлевич, пойдём с тобой на Урал, полазим по Сибири. Поищем там закрома Отечества нашего! – искренне обрадовался Николай и умолк.

Степные волки куда-то ушли, и их заунывный вой прекратился. Лишь шумные цикады да потрескивание горящих поленьев нарушали ночную тишину. Костёр же жил своей жизнью. Горящие ветки и поленья в нём весело потрескивали да раз от раза выстреливали целым веером всполошённых искр. Его яркий огонь в тёмных бескрайних просторах степи привлекал к себе ночных мотыльков. Они один за другим прилетали к костру и беззаботно кружили светлыми беспокойными пятнышками над вздымающимися к небу языками пламени. Некоторые из мотыльков увлекались игрой беззаботного огня и опускались всё ниже и ниже, но в конце концов расплачивались за своё безрассудное любопытство обожжёнными крыльями. И тогда падали вниз и исчезали в языках пламени. Беззаботные мотыльки бесследно пропадали из жизни. Но на их место прилетали их собратья, и всё повторялось сначала.

В августе 1700 года с осадой Нарвы начался прорыв русских войск к берегам Балтийского моря. Погода в тот месяц выдалась на редкость паршивая.

Сплошные дожди. Дороги раскисли и превратились в непролазную кашу. Десятитысячный обоз русской армии плёлся еле-еле. Телеги застревали на плохих дорогах в непролазных ямах, наполненных холодной грязной жижей. Надрываясь, солдаты тянули их наравне с выбившимися из сил лошадьми. Вскоре вставшей под Нарвой армии стало не хватать провианта. Стали голодать солдаты. Начался падёж лошадей. Для грамотной осады не хватало не только опытных, хорошо знающих военное и осадное дело офицеров, но и качественных современных пушек, мощных орудий. В вооружении петровской армии преобладали пушки среднего калибра, которыми крепостные стены было не пробить. Ядра и порох оказались столь низкого свойства, что зачастую ядра не долетали до стен крепости, а если и долетали, то должным образом не наносили укреплениям крепости особого вреда. Двести восемьдесят четыре орудия ничего не смогли сделать против стен нарвской крепости. Их количество было достаточным, а вот калибр совсем не тот, что требовалось для успеха. В этом Пётр Алексеевич убедился через две недели после начала непрерывной осады. Ровно на такой срок хватило подвезённых вместе с обозом ядер и пороха. Ко всему прочему ещё и командир бомбардирской роты, капитан Яков Гуммерт, бежал в Нарву и передал её коменданту, полковнику Горну, важные сведения о дислокации русских войск и артиллерии. Не лучше обстояли дела и в Европе. Союзники Петра Алексеевича один за другим сдавались на милость победителя. Датчане капитулировали перед войсками Карла XII, а польско-литовские войска сняли осаду с Риги. Шведский король получил возможность мобилизовать свои войска и организованно выступить к Нарве. В середине октября он лично высадился в Пернове со своим десятитысячным войском. Дав солдатам отдохнуть после марша, он повёл войско на Петра Алексеевича. По пути в Ревели набрал себе ещё пять тысяч ополченцев. Кавалерия графа Бориса Шереметьева вышла на перехват. Шведский генерал Веллинг в районе крепости Пурце атаковал их авангард и почти полностью уничтожил. Прибывшие на подмогу основные силы графа Шереметьева хоть и замедлили продвижение неприятеля, но на общий ход событий уже повлиять никак не могли.

Русская армия растянулась в линию подле нарвской крепости по узкому фронту почти на семь вёрст. Левый участок занимали Семёновские и Преображенские полки. Далее Головин, по центру – отряды Трубецкого, а на правом фланге – Вейде и Шереметьев. Людей хватало, но не было должного эшелонирования, Коммуникация и координация действий между отдельными подразделениями была очень слаба. Зачастую сосед по фронту не имел никакого представления о действиях соседствующего с ним отряда. Логистика в войсках отсутствовала напрочь. Петру Алексеевичу приходилось самому ездить в Новгород, чтобы контролировать подвоз военной амуниции и провианта.

Тридцатого ноября 1700 года повалил густой снег. Он был такой плотный, что на десять саженей уже совершенно ничего не было видно. Немного позже налетел ветер, и солдаты стали искать себе укрытие от непогоды. Сказывалось недоедание. Люди мёрзли. Иногда солдаты выглядывали за редуты, чтобы посмотреть на высокие крепостные стены, но даже и тех было не видать из-за плотного снега. Внезапно в тылу началось движение, а когда разобрались, то оказалось, что под покровом снега свои отряды повёл в атаку шведский король. Началась паника. Люди, кони, телеги скопились на единственном постоянном мосту через реку Нарву на левом фронте. Случилась страшная давка. Люди сталкивали друг друга в ледяную воду, чтобы пробиться на другой берег. Никто в армии Петра Алексеевича не думал об организованном отступлении. Лишь бы выжить самому. Шереметьев с остатком конницы вплавь, под обстрелом врага прорвался на другой берег и спас свою жизнь. Пехотинцы пытались уйти по понтонному мосту, но тот не выдержал сумасшедшей нагрузки и обрушился. Более тысячи русских солдат погибли в этом аду. Кто-то крикнул: «Немцы – изменники!» Начались избиения и убийства офицеров. Главнокомандующий осадой герцог Де Круа в страхе бежал к шведам.

Но несмотря на ощущавшийся в воздухе отчётливый привкус смерти и, казалось бы, всеобщую панику, сохранили свою полную боеспособность и остались верными царю и Отечеству Семёновский и Преображенские полки. Они бились как черти. До победы. Зло и отчаянно. С верой в своё правое дело. Карл XII лично много раз со своим войском накатывался на доблестные ряды бывших петровских потешных полков, но так же, не солоно хлебавши, откатывался обратно. Зализывать раны и подсчитывать свои потери. В конце концов шведский король был вынужден заключить мирный договор с русским царём и дать возможность его войскам отступить.

Так бесславно закончилась Нарвская конфузия, но она позволила Петру Алексеевичу убедиться, что нахрапом в военном деле хитрого, умного и хорошо вооружённого противника не одолеешь. Позволила битва со шведами выявить слабые места в выучке и вооружении петровской армии.

Пётр Алексеевич сделал надлежащие выводы. Понял, что нужна профессиональная школа российского офицерства и хорошо обученные солдаты. Пора было воспитывать своих офицеров, которые хорошо знают военное дело и верны Отечеству! Хватит без конца кланяться иностранцам. Они верны, лишь пока им хорошо платят и их жизни ничего не угрожает. Пора иметь своих специалистов военного дела. Да и будущую кузницу могущества Российской империи, Урал-батюшку и Сибирь-матушку, пора осваивать должным образом. Пора разведать их закрома. Лихих людей и воров Урал-батюшка да Сибирь-матушка ох как не любят. Урал-батюшка на вершину горы заведёт лихого человека, богатства свои покажет, а живым оттуда уже не выпустит. Сибирь-матушка таких людей отправляет в глухую тайгу да на болота топкие, где жижа трясучая, откуда случайный человек обратный путь не найдёт.