– Ничего-ничего… – скромно сказала Снегурка и быстро спрятала рубль в карман. – Люся! У нас гвоздика есть, или корица, или там чего?

– В шкафу возьми! – не оборачиваясь, крикнула повариха.

Снегурка все так же медленно и спокойно пошла куда-то, где нашла вырванные из школьной тетрадки и сложенные вчетверо пожелтевшие листы бумаги, сделала два кулька, отсыпала мне туда несколько граммов сушеной гвоздики, щедро сыпанула корицы, выдала мандарины и целый пакет сахара на полкило.

– Счастливого вам Нового года, молодые люди! – улыбнулась она. – Кастрюлю только не сожгите!

Странное вообще это было место – дом творчества.

Впрочем, не успел я выйти из кухни, как настроение мое резко переменилось.

В столовую стремительно входила целая толпа людей, в основном молодые девушки и несколько мужчин. Все они были в разнообразных шапках, шубах, дубленках, засыпанных снегом, все смеялись и громко разговаривали. Я сразу почувствовал себя здесь лишним, как вдруг из толпы отделилось одно мощное тело и ринулось прямо ко мне.

Дело в том, что в моей жизни довольно часто возникают (и тогда возникали) люди, про которых я не то чтобы забыл, но, может быть, и не знал их никогда, или им случайно померещилось, что я их добрый знакомый. Но так или иначе ситуация, возникающая при этом, всегда ужасно мучила своей неловкостью. Внезапно происходил разговор с какой-то кучей неизвестных параметров, одним из которых было имя.

В данном случае это был именно такой человек – Человек с Бледным Лицом, я про себя назвал его именно так. Еще у него были рыжие волосы и очки в роговой оправе, дубленка, под ней приличный твидовый пиджак, круглый живот, массивный торс, но главным отличием было именно бледное лицо, оно отражало непроницаемость и внутреннюю силу, я бы даже сказал – неколебимое упорство его характера.

– Лева! – крикнул он мне еще издали. – Ты-то как здесь?

– Да так… – сказал я и пожал плечами. – В общем-то довольно случайно.

– В каком ты корпусе? – живо спросил меня человек с бледным лицом.

– В пятом… Или в шестом, я не помню, прости… – соврал я.

– Ну понятно… – он неопределенно покачал головой, как будто пока не зная, о чем бы еще спросить. – Слушай, а у них водка есть? – кивнул он головой в сторону кухни.

– Зайди в обеденный зал, там вроде стоит.

– Нет, это та, что на столе, – брезгливо сказал он. – А еще, на кухне, у них есть?

– Не знаю. Мы вообще-то глинтвейн будем варить.

– Глинтвейн – это сила! – уверенно сказал он. – Слушай, а у вас горячая вода в номере есть?

– Тоже не знаю, – сказал я, все более раздражаясь. – Вроде бы есть.

– Да… – неопределенно покачал он головой. – А у нас нет, представляешь? Неудобно, я же сюда с девушками приехал. Попросил нам номер поменять. Слушай, а ты не знаешь, тут на завтрак можно что-то дозаказать?

– Что именно? – тупо переспросил я.

– Ну не знаю… Фрукты, может быть. Яичницу с ветчиной. А то знаю я эти здешние завтраки…

Он даже не дождался моего ответа и сразу задал следующий вопрос:

– Слушай, а ты не знаешь, полотенца они меняют?

Я устало пожал плечами.

– Ну ясно. Хотя, в принципе, я же свои привез. Просто, понимаешь, мы на семь дней… А я же с девушками приехал… Слушай, а ты сколько за путевку платил?

– Понимаешь, старик… – отчетливо сказал я. – Я вообще-то не платил. Я тоже к девушке на Новый год приехал. Вот думаем глинтвейн сварить сейчас, понимаешь?

Тут он наконец заметил, что я стою с пятилитровой эмалированной кастрюлей, пакетом сахара, четырьмя тонкими стаканами и стопкой тарелок.

– Слушай, – радостно сказал он. – Вы же это… заходите к нам!

– Лучше вы к нам! – с облегчением сказал я, кивнул ему и вышел на улицу.

Глубоко вздохнув, я осторожно засеменил по дорожке, чтобы не поскользнуться и ничего не уронить.

Шел я медленно, потому что вдруг резко почувствовал, как хорошо тут, в лесу.

Но, подойдя к нашему домику, остановился как вкопанный.

На тускло освещенной веранде стоял высокий мальчик с очень длинными черными волосами, в белоснежном каратистском кимоно, прямо босиком, и делал медленные плавные движения, как в балете.

Я вошел на веранду и тупо уставился на него.

– Здрассьте! – сказал я, прижимая к груди свой набор для глинтвейна.

Он остановился, сделал вежливый молчаливый поклон и тоже улыбнулся.

– С наступающим! – наконец вымолвил он, и я почему-то понял, что надо отваливать.

Радлова, когда я открыл дверь, радостно закричала:

– Лева! Представляешь, кого я тут встретила? Тут Тимофеев, мой одноклассник, помнишь, я тебе о нем рассказывала? Он теперь занимается карате! Каратист! Господи боже ты мой!

– Это с которым ты целовалась? – сухо спросил я и начал с грохотом выгружать на стол посуду.

Лена Радлова училась когда-то в школе вечерней молодежи, была такая в Москве, конечно она называлась по-другому: «вечерняя школа рабочей молодежи», но у этой конкретно, возле гостиницы «Минск», была особая репутация, здесь принимали всех, с любыми справками, и учеба была дневная, сюда сдавали своих балбесов разные родители, но в основном из интеллигентной среды, поскольку всем, даже самым асоциальным элементам: всяким хиппи, художникам, начинающим диссидентам, рок-музыкантам, артистам, философам, – нужен был аттестат, потому что без аттестата не брали никуда вообще, и у всех, слава богу, были родители, которые искали выход, да, Москва могла приспособиться к любой ситуации, верней любые ситуации приспособить под себя, под свой широкий, слишком широкий нрав, – это я знал. И было главное правило – не отчаиваться и не обижаться, с первым у меня было не очень, иногда хотелось отчаяться, но обижаться я не любил, ну а на кого, положа руку на сердце, обижаться? – всегда же сам во всем виноват…

Об этой легендарной школе я знал только понаслышке от Радловой, которая уже три года как ее закончила, но вспоминала со слезами благодарности – и добрых учителей, и прекрасных учеников, их вечерние походы в кафе «Московское» и посиделки на крыше старого дома, долгие разговоры на лавочках – Тверской бульвар, желтые листья, горечь от маленьких костров…

– Да-да! – не обращая внимания на все мои ухмылки, закричала Радлова. – Я его узнала, я ему говорю: Серега, ты как здесь? А он стоит и только руками машет, представляешь?

– Ну ладно, – сказал я. – Вот тут все по списку. Мне надо погулять…

Действительно, очень хотелось погулять. Радлова строго пожала плечами и занялась глинтвейном.

А я вышел опять на веранду.

Одноклассник Тимофеев, босиком и в кимоно, занимался дыхательными упражнениями: он долго вдыхал в себя воздух, отчего грудь у него становилась буквально колесом, а потом шумно выдыхал, отчего стекла на веранде уже успели немного запотеть.