– Но зачем? – удивлённо спросила идиллийка. – Тут ведь никто не стреляет.

Вокруг было тихо и лишь издалека, от передовых позиций, иногда доносился какой-то шум, похожий на приглушённые звуки салюта. И было совершенно не ясно, зачем нужно таскать на голове килограмм композитных материалов в сочетании с высокотехнологичным оборудованием.

– Сюда порой прилетают гостинцы с той стороны, – уже куда мягче объяснил Янек. – Потому лучше поберегись, дочка.

От этих слов на душе потеплело. Янек напоминал ей дядю – осевшего на Идиллии акадийца. Такой же спокойный, уверенный трудяга. Даже внешне похожи – оба коренастые, с длинными вислыми усами. Да и отношение разменявшего шестой десяток вахмистра к молодым подчинённым было отеческим, особенно когда дело касалось идиллийцев. Их он почему-то считал «неразумными детьми» и опекал, пусть и непривычными Схеме способами. Вот и сейчас, несмотря на грубый окрик, она не ощущала в вахмистре никакой злобы – только искреннее беспокойство.

Улыбнувшись Янеку, Схема послушно надела шлем. Она как раз собралась спросить, может ли вахмистр узнать, где сейчас Брауни, как за спиной раздался грохот, похожий на рык проснувшегося вулкана, а земля под ногами ощутимо вздрогнула. Над головой с рёвом пролетели сотни огненных комет, превратив ночь в сумерки, полные неверных теней.

Испуганно ойкнув, Схема зажмурилась и втянула голову в плечи.

– Спокойно, – ни в голосе, ни в душе Янека идиллийка не почувствовала ни страха, ни беспокойства. – Эта артиллерия заработала. Сейчас раздолбают вражинам укрепления – и наши пойдут вперёд.

Открыв глаза, идиллийка опасливо покосилась туда, где ревело и громыхало. Черноту ночи прорезали алые вспышки орудийных выстрелов, посылая в темноту тонны смертоносного металла. Сложно было поверить, что эта разбушевавшаяся стихия управляется человеком и подчиняется его воле.

– А вот и авиация пошла, – каким-то образом уловив в грохоте канонады новый звук, спокойно проговорил вахмистр. – Добавят жару парням из той конторы.

Достав сигарету, он закурил и спросил:

– Машина готова?

– Да, – спокойная уверенность командира помогла Схеме справиться со страхом, а мысль о работе вернула самообладание и иллюзию контроля. – Робот готов, я проверяла.

– Хорошо… – Янек переждал резкие хлопки двигателей гиперзвуковых ракет. – Скоро понадобится.

Эти слова вызвали непрошеное воспоминание о роботах, смывающих кровь с площадки у медицинских шаттлов. Больше всего ей хотелось, чтобы такого больше не происходило. Никогда.

– Зачем нашим войскам идти вперёд? – спросила она Янека. – У нас ведь есть авиация и артиллерия. В Зеларе больше нет мирных жителей, только вторгшиеся на планету люди. Почему просто не разбомбить их вместе с городом? Тогда все наши останутся целы.

– О, – усмехнулся вахмистр. – Если бы всё было так просто.

Усевшись на стрелковую ступеньку, он затянулся, выпустил облачко дыма и продолжил:

– Во-первых, союзовцы не идиоты, чтобы сидеть и смирно ждать, пока на голову упадёт снаряд или бомба. Как только они увидят, что наш артобстрел и летуны наносят урон, который их войска на первой линии не выдержат, тут же отведут всю свою ораву на запасные позиции. Которые ещё надо найти и по ним пристреляться. А союзовцы в это время займутся контрбатарейной борьбой – то есть начнут вычислять позиции наших пушкарей и долбить по ним. А их зенитчики и летуны сделают всё, чтобы обосрать малину нашим пилотам. Ну и остальные их вояки – от пехотунов до танкистов – тоже смирно сидеть не станут. Если мы будем просто сидеть и работать лишь артиллерией и авиацией – то быстро их лишимся. И больно огребём по сопатке.

Схема почесала лоб, заболевший от напряжения. Происходившее было настолько далёким от привычных идиллийке понятий, что она никак не могла соотнести слова вахмистра с действительностью.

– Но ведь артиллерия уже стреляет, – озвучила она очевидное. – Почему союзовцы не вычислили их позиции и не начали «долбить по ним»?

– Если будут лупить не сходя с места – по ним непременно ударят, – кивнул вахмистр. – Потому самоходные орудия с одной точки делают максимум пять выстрелов, а буксируемые – три. И тут же улепётывают на другую позицию. Чуть замешкаются – всё, кранты, лови привет от ребят с той стороны.

Он аккуратно потушил окурок и опустил в стоящий рядом ящик из-под сухпайков, исполняющий роль мусорного ведра.

– Тогда пусть расстреляют город, постоянно меняя позиции, – предложила «гениальную идею» Схема. – По пять или три выстрела. Даже если они не уничтожат всех – оставшимся будет сложно воевать в руинах.

Было удивительно легко рассуждать об истреблении врага вот так, сидя от него очень далеко. Армия вторжения представлялась Схеме безликим чудовищем, пришедшим убить её друзей и отобрать дом. И состояло это чудовище из монстров поменьше, похожих на вредителей в саду. А кто, спасая свой сад, станет думать о судьбах уничтожающих его существ?

Другое дело – Брауни, Чимбик и остальные, кого Схема успела узнать и полюбить. Они были живыми и настоящими. Защитниками, а не безликими захватчиками.

– До города нам ещё надо дойти, – сказал Янек, подкуривая новую сигарету. – А это больше тысячи километров. Сейчас мы только взламываем линию фронта. Пробиваем дыру, в которую наши ребята пойдут в прорыв, а те… – он кивнул в сторону передовой, – …будут всеми силами этот прорыв затыкать. Ну а когда приблизимся к городу…

Продолжать он не стал. Просто вздохнул, затянулся и выпустил облако дыма.

– А зачем взламывать эту линию? – не унималась идиллийка. – Почему просто не перелететь через неё? Или вовсе удалить с орбиты. Я знаю, там сейчас корабли Доминиона. Пусть разрушат город и положат конец войне.

Вахмистр усмехнулся:

– Перелететь… Про ПВО забыла? А борт с десантом не истребитель, так лихо маневрировать не может. Для «перелететь» надо заткнуть их зенитчиков и истребителей, а для этого нужны наземные части, которые захватят аэродромы и уничтожат зенитные установки. Или хотя бы найдут их и наведут артиллерию и авиацию. Если же пустить десантные борта так – через неподавленное ПВО, – просто сгубим ребят.

Грохот работающей артиллерии снова заставил Схему сжаться, а вот Янеку, похоже, он особенно не мешал. Глядя на него девушка поразилась, как к такому вообще можно привыкнуть. Из блиндажа опасливо высунулась физиономия одного из технарей, посмотрела вверх и убралась обратно, подальше от творящегося светопреставления.

– А с орбиты долбануть попытались, – хмыкнул вахмистер, когда вновь стало тихо. – Флотские пустили два крейсера: «Ла Рошель» и «Дюнкерк». И получили по зубам: союзовцы мало того, что имеют противокосмическую оборону, так ещё и на орбите раскидали мины. Это такой дрон-самоубийца, из противокорабельной ракеты переделанный: висит в пространстве, ждёт, пока появится вражеский корабль. Если тот не ответил на сигнал «свой-чужой» – включает двигатель и лихо самоубивается о вражину. Вот наши флотские и схлопотали, да так, что крейсеры еле обратно уползли. Теперь, пока орбиту от этого хлама говнючего не расчистят, нам, землероям, помогать не смогут.