почувствовав, как вспыхнуло уснувшее было желание. Он знал, что должен уйти до того, как поднимутся домочадцы. Отец Корнелии, Цинна, был одним из самых влиятельных политических деятелей Рима, к которым Марий старался подольститься, чтобы использовать в своих интересах. Перечить такому человеку было опасно, а проникновение в спальню его любимой дочери могло стоить жизни даже племяннику Мария.

Он снова взглянул на нее и со вздохом оделся. Она стоила любого риска. На три года старше, Корнелия до сих пор оставалась девственницей, что удивило Гая. Более того, она принадлежала ему одному, и это давало ему основание для тихого удовлетворения и радости. Они познакомились в доме одного нобиля на празднике в честь рождения сыновей-близнецов. Мероприятие не шло ни в какое сравнение с атмосферой вседозволенности на оргиях у Дирация, и поначалу Гай заскучал, слушая бесконечные поздравления и речи. Потом в какой-то момент к нему подошла Корнелия, и все вдруг изменилось. На ней было платье цвета темного золота, почти коричневое, и золотые серьги с ожерельем. Он возжелал ее с первого же взгляда. Умная и уверенная в себе, она ответила ему взаимностью. Пьянящее чувство. В ее спальню Гай проник через окно, пробравшись по крыше, и долго смотрел на нее спящую, с растрепанными волосами.

Он вспомнил, как она проснулась и села, подобрав под себя ноги и выпрямив спину. Прошло несколько секунд, прежде чем он заметил, что она улыбается. Гай вздохнул и надел сандалии.

Суллы не было в городе уже целый год, греческое восстание набирало силу, и Гай готов был забыть, что рано или поздно придет час расплаты. Между тем сам Марий с первого дня готовился к тому моменту, когда на горизонте покажутся боевые знамена Суллы. Уже в течение нескольких месяцев город гудел от возбуждения и страха. Большинство жителей остались в городе, но постоянный поток покидающих Рим свидетельствовал о том, что не все разделяют уверенность Мария в исходе противостояния. На каждой улице появились заколоченные досками лавки, и сенат раскритиковал многие принятые решения, что привело Мария в ярость. Проникнуться серьезностью момента Гай не мог – его отвлекали городские соблазны.

Облачаясь в тогу, он снова посмотрел на Корнелию и увидел, что она проснулась. Он подошел к ней и поцеловал в губы, ощутив при этом прилив страстного желания. Рука сама потянулась к ее груди.

– Ты придешь ко мне снова, Гай?

– Приду, – ответил он, улыбаясь, и, к своему удивлению, поймал себя на том, что нисколько не покривил душой.

– Хороший полководец готов к любой неожиданности, – заявил Марий, передавая Гаю какие-то документы. – Это денежные расписки. Для тебя они то же, что золото, потому что выписаны на городскую казну. Возвращать не нужно. Это мой подарок тебе.

Гай посмотрел на цифры и выжал из себя улыбку. Сумма была внушительная, но ее едва хватило бы, чтобы покрыть его долги. На протяжении нескольких месяцев Гай занимал у разных людей немалые деньги и тратил их на предметы роскоши и развлечения – для того, чтобы упрочить свое положение в городе, уважающем лишь золото и власть. Благодаря этим займам он вышел на публичную сцену развращенного Рима словно молодой лев. Даже те, кто не доверял его дяде, поняли – этого парня нужно принимать всерьез. Потребности росли, траты тоже, но проблем с деньгами не возникало – богачи чуть ли не становились в очередь, чтобы предложить деньги племяннику Мария.

Должно быть, Марий уловил намек на разочарование в лице Гая, но объяснил его беспокойством за будущее.

– Я рассчитываю на победу, но лишь глупец, имея дело с Суллой, не предусмотрит худшее и не примет мер на случай поражения. Если все пойдет не так, как я планирую, бери бумаги и беги из города. Я позаботился, чтобы тебе выделили место на корабле моего легиона, который доставит тебя на окраину империи. Как мой родственник, ты сможешь вступить в любую центурию и сделать себе имя за пару лет.

– А если все пойдет по-твоему и ты сокрушишь Суллу?

– Тогда мы займемся твоей политической карьерой. Займешь должность, которая обеспечит тебе членство в сенате. Такие должности, учитывая приближение выборов, получить непросто, но возможно. Нам это обойдется в целое состояние, но зато ты войдешь в сенат. И кто знает, какое будущее тебя ждет?

Гай усмехнулся, заразившись энтузиазмом Мария. Расписки можно использовать для выплат по самым неотложным долгам. Вот только поговаривают, что на следующей неделе с Востока, из Аравии, привезут на продажу боевых коней новой породы, огромных жеребцов, послушных легчайшему прикосновению. Они будут стоить целого состояния – того состояния, которое сейчас у него в руках. Гай на ходу засунул свитки в складку тоги. Заемщики, конечно, немного подождут.

Прохладной ночью перед городским домом Мария Гай прикидывал, чем бы занять оставшиеся до рассвета часы. Даже погрузившись в темноту, город не затих, и он сам еще не был готов преклонить голову. Где-то неподалеку костили друг друга торговцы и возчики, гремели молотки кузнецов, из соседнего дома долетел громкий смех, а потом грохот разбившейся посуды. Город жил совсем в другом ритме, чем поместье, и Гаю это нравилось.

Можно пойти на Форум, послушать выступающих в свете факелов ораторов или поучаствовать в бесконечных дебатах с молодыми нобилями, пока с рассветом они не разойдутся по домам. А можно пойти к Дирацию и утолить иные желания. Впрочем, по темным улицам в одиночку гулять не стоит, подумал он, вспоминая предупреждение Мария о разбойниках, скрывающихся в темных переулках и готовых не только грабить, но и убивать. Ночной город таил в себе немало опасностей, и заплутать в лабиринте безымянных петляющих улиц мог каждый. Один неверный поворот – и ты уже в тесном закоулке с кучами мусора и лужами мочи. Впрочем, о последних предупреждала обычно вонь.

Еще месяц тому назад Гай, наверное, собрал бы приятелей и устроил бы пирушку, но в последнее время перед его глазами все чаще появлялось одно и то же лицо. Вопреки обыкновению, каждая встреча не только не гасила желание, но, наоборот, распаляла его еще сильнее. Корнелия наверняка ждет. Он подойдет к дому ее отца, перемахнет через внешнюю стену и проскользнет мимо домашней стражи.

Гай ухмыльнулся, вспомнив, как испугался в последний раз, когда оступился и повис прямо над мостовой. Он уже знал эту стену как свои пять пальцев, но малейшая оплошность могла закончиться переломом ног или кое-чем похуже.

– Ради тебя, моя милая, я готов рискнуть всем, – прошептал он, провожая взглядом клубочки пара, вылетевшие изо рта