Вокруг нас взвился ветер, закручивая прошлогоднюю листву вокруг нас, лёгкий водоворот пронзил озёрную гладь, а с неба начал накрапывать лёгкий дождь.

– Ты должна уловить основу, а дальше просто увеличиваешь силу – наговаривала Марфа, стоя у меня за спиной положив руку мне на плечо и направляя.

– …Колесо плетёт узор, силу ветра заплетает, на четыре света силушка моя играет. Капли в небе, сила ветра и огонь среди зеркал, силой заклинаю, абы слово моё на четыре света пропоёт… – я шептала наговор, заклиная ветер, воду, облака.

Строки, знакомые с девичества легко ложились, напитанные силой, растворяясь в пространстве. С ведьмиными наговорами было всё просто и в тоже время сложнее, чем казалось, слова были лишь облицовкой истинной силы, в сущности было всё равно, что шептать, главное верить в каждый слог и вплетать силу, но для ума было легче шептать именно то, что хотелось сделать, и я шептала слова, сплетая энергию по-новому, как только что показала Марфа, призывая грозу. Ветер взвился, растрепав волосы, воздух вокруг трещал от силы, а я всё продолжала вливать силу в наговор, устанавливая своё господство над силами природы.

Я не почувствовала, когда Марфа убрала руку, оставив меня в одиночестве сражаться со стихией. Ветер уже поднялся настолько сильный, что придавливал кроны деревьев, сгибал кустарники и взбушевал озеро настолько, что в его центре образовался чёрный провал водоворота, и в центре всего этого была я, та, которая контролировала его и направляла. Там на противоположном берегу чистое небо уже начало покрываться первыми звёздами, а тут вокруг меня бушевал ураган.

– Довольно – прошептала Марфа, мягко касаясь меня – ты готова – вынесла он свой вердикт, наблюдая, как ветер постепенно стихает.

Я снова была вымотана до предела, и согнувшись на коленях, тяжело дышала, но на этот раз Марфа не стала питать меня силой и лечить. Повернувшись к ней, я на миг ужаснулась. За сегодня она постарела ещё лет на двадцать, волосы потускнели и свалявшимися колтунами свисали вокруг сухого, полного глубоких морщин лица. Она осунулась и казалось, скинула за раз килограмм двадцать, старенькое полотняное платье висело на ней, словно на вешалке.

– Пошли – худой рукой она потянула меня обратно к дому, в её хватке не было той силы, что день назад, сейчас казалось, что меня касается что-то невообразимо хрупкое. Тонкие, словно хворостиночки, пальцы держали цепко за руку, но я боялась сделать лишнее движение, чтобы не сломать их.

Никита сидел за столом, скрупулёзно изучая записи Марфы. Он подскочил, увидев, как мы входим, он нахмурился, увидев, как сильно изменилась Марфа за сегодня, но ничего не сказал. Шаркающей походкой она прошла и рухнула на диван, тяжело ложась.

– Времени совсем не осталось – пролепетала она – вы уйдёте сегодня.

– Но Митька приедет только утром. – возмутился Никита.

– Вы уйдёте сегодня – более твёрдо повторила она.

– Ночь на дворе, вокруг непроглядный лес, до деревни несколько километров – попробовала переубедить я её.

– Духи леса помогут, если сможешь призвать – требовательно отрезала она, посмотрев мне в глаза.

И от этого пристального взгляда практически слепых глаз я поёжилась, и всё поняла без слов. Чернильное пятно на её груди расползлось практически по всему телу, укутав её в непроглядный тёмный кокон, оставив лишь эти глаза. Она умирает, осталось совсем немного и до утра она просто не протянет. А умирать, когда в доме посторонние, она не хотела.

– Мы уходим. – заключила я, направившись в комнату, чтобы упаковать вещи и книги.

Собрались мы быстро, также быстро доели вчерашний ужин, даже не разогрев и прихватив собой съестного, необходимого мне для призыва духов, горячо попрощались с ведьмой, и оставив её в покое наедине с самой собой, покинули дом.

Идти в темноте было сложно, и фонарик в руках Никиты мало помогал. Мы то и дело попеременно спотыкались о корни и кусты, несколько раз наступив в лужу, которая до сих пор не просохла после грозы. Мы шли как можно дальше от дома ведьмы, я подгоняла его, стремясь уйти как можно глубже в лес. Когда ведьма умирает, всё, к чему была привязана её сила, погибает вместе с ней, а энергетическая отдача такая сильная, что может ненароком зацепить. А я ещё и не доверяла Марфе. Она с лёгкостью могла включить и меня в своё предсмертное проклятие. В том, что оно будет произнесено, я не сомневалась ни на секунду.

Момент перехода мы почувствовали одновременно. Стальная игла боли и сожаления пронзила сердце, извещая об уходе ведьмы. Я согнулась от жгучей боли, слёзы печали непроизвольно скатились по щекам. За эти три дня мы так сильно погрузились друг в друга, что я привязалась к ней. И хоть я с самого начала понимала неизбежность её смерти, всё же было больно. Никита был рядом, обнимая и гладя по волосам, дав возможность наплакаться вдоволь и смыть боль потери слезами.

Как только я более или менее успокоилась, мы продолжили путь, пока не вышли к небольшой поляне, усыпанной молодыми побегами черники. Перекрёсток путей я ощутила сразу, и не став медлить, тут же расстелила прямо на земле небольшое полотенце, выложила крынки со сметаной и молоком, поставила мисочку с ломотью хлеба и козьим сыром. Нехитрое съестное, которое я нашла у Марфы на кухне, я надеялась, что должно хватить.

Мы отошли от разложенного полотенца, присев на валявшуюся тут корягу и молча стали ждать. Никита несколько раз порывался заговорить, но я его остановила некультурно, заткнув грозным шиканьём. Закрыв глаза, я воззвала к лесу, стараясь распространить мой призыв как можно дальше. Я всего раз общалась с лесным духом, и то на Урале, призывала его правда другая ведьма, но теорию я запомнила. Ответ пришёл быстрее, чем я ожидала, чужое сознание я ощутила совсем рядом с нами, оно кружило вокруг нас, рассматривая, не решаясь выйти. Но я продолжала сидеть тихо и взывать к нему. Буквально через несколько минут, скорее всего решив, что мы достойны его внимания, кусты зашевелились и на поляне появился леший. Удивлённый порыв Никиты я остановила резким движением, и некромант притих рядом, согласно поверьям, стараясь не смотреть на духа леса.

Невысокий мужичок, в старинных лаптях, джинсах и потёртой кожаной куртке, с аккуратной бородой и длинными, зачёсанными назад волосами, совсем не был похож на лешего из сказок. Оно и понятно, домовые, лешие, кикиморы и другие духи давным-давно стали частью нашего мира и так же, как и мы, следуют за его изменениями. Он подошёл ближе к нам, сверкая жёлтыми глазами и с интересом разглядывая необычную парочку. Перевёл глаза на угощения, хмыкнул и уселся прямо на землю перед импровизированной скатертью. Взял в неестественно большие руки крынку со сметаной и отломив кусок хлеба, беззастенчиво начал есть, поглядывая на нас серьёзным взглядом.

– Нынче смерть ходит по лесу – заговорил он первым.

Я промолчала, украдкой наблюдая за ним. Он знал, что я смотрю и открыто смотрел прямо на меня. Я не могла понять его чувств и эмоций. Лешие, так же, как и домовые чувствуют и живут по другим законам чем люди, их эмоции и мысли находятся совсем в другой плоскости нашего понимания.