– Не беспокойтесь, ваш брат предан короне и ни одним своим поступком не запятнал честь вашего рода.

Бардоулф махнул рукой, давая понять, что приветствие с любезностями закончено. На очереди были следующие гости.

Натянув уже привычное выражение лица, я пытался не выдать обуявшей меня злости. Брат Джеральда говорил о нем как о недоразумении, которое может навлечь позор на их фамилию. Он интересовался далеко не с заботой, а хладнокровно и расчетливо. Джер никогда не упоминал Мэйтланда в своих рассказах, лишь пару раз говорил о том, что у него есть старший брат. Теперь я понимал почему. Джер иногда был слишком открытым и добрым, а его брата растили как будущего главу всего рода. Несмотря на внешнее сходство, они казались полными противоположностями друг друга, как день и ночь. Но для меня это не являлось оправданием пренебрежительного высказывания в сторону Джера, поэтому Мэйтланд мне уже не нравился.

– Король Велероса – его величество Эмилий Велеросский со своей спутницей, леди Селеван.

Услышав статус прибывшего, я поспешно натянул улыбку и наклонил голову. И уже после посмотрел на гостей. Мой взгляд встретился с глазами короля Эмилия, которые напомнили мне расплавленную медь. Неожиданно дикая жажда сковала горло, а по телу прошла дрожь. Все внимание обратилось к нему, к единственному человеку, который бы смог утолить этот обжигающий голод. Он как будто в секунду стал моим лучшим другом, моей семьей. Я готов был сделать для него что угодно, стать тем, кем он пожелает, лишь бы быть рядом. Он словно стал источником моей жизни.

От нахлынувших эмоций я слегка качнулся и, чтобы удержаться, ухватился за спинку трона. Голова шла кругом, и в ней отчетливо раздались десятки голосов: «Он станет твоим братом, хозяином и другом. Он разделит твою боль и твою радость. Вы обретете одно дыхание на двоих, и ты без сожалений отдашь за него свою жизнь. Такова наша клятва». Мне отчаянно не хватало воздуха.

Неожиданно что-то ледяное обожгло мою руку, приведя в чувства. Когда взгляд прояснился, я увидел, как Бардоулф обеспокоенно смотрит на меня, а поверх руки, вцепившейся в спинку трона, лежала его. Именно от этого прикосновения исходил холод, отрезвивший меня. Я криво улыбнулся, давая понять, что все в порядке, и с опаской поднял глаза. По лицу короля Эмилия сложно было сказать, испытал ли он что-то похожее. Но расширенные зрачки и капельки пота, стекающие по вискам, дали мне надежду, что я все же не сошел с ума.

Тем временем Эмилий, вежливо поприветствовав Бардоулфа, прошел к остальным, напоследок одарив меня пронзительным взглядом. Это определенно был человек из моего сна, теперь все размытые черты обрели ясность, и это пугало.

Закончив с приветствиями, гости принялись за еду и выпивку, сбившись при этом в разношерстные кучки. Музыканты наигрывали веселые танцевальные мелодии, иногда сменяя их на более медленные. Я же старался находиться всегда вблизи Бардоулфа, опасаясь остаться одному.

– А если он не настоящий?

– Да, и правда, а если нас всех здесь просто дурачат?

– Да, верно.

Мы стали свидетелями не очень приятных, но ожидаемых сплетен.

– Какие же вы невежды, господа, – непринужденно рассмеялся Эмилий. – Вы действительно считаете, что у потомка основателя Дартелии хватило бы наглости представить нам самозванца?

Многие сразу притихли – но не все.

– А что, если хватило? Прошлые короли честностью не отличались, – лысеющий мужчина в компании слишком молодой для него девушки стоял на своем.

По его лицу ползли красные пятна – он выпил уже достаточно вина.

– Тогда мне жаль вас вдвойне, господа. Вы уже все забыли наши предания. А ведь если верить в Словотворца, то нужно верить и в них тоже. Господа, все же помнят обряд посвящения короля Дартелии и обретения им артефакта прародителя?

Король Велероса держался непринужденно, словно все это было лишь очередной встречей с друзьями, а не грандиозным событием в истории. В отличие от холодности Бардоулфа он излучал практически ощутимое радушие.

Шепот прошел по зале.

– Очень жаль, что у вас такая короткая память, господа. Леди Селеван, извольте просветить невежд.

Красивая девушка вышла вперед.

– Обряд совершается под наблюдением священнослужителей… – мелодичным голосом стала пересказывать последовательность обряда она. – Правитель отдает ему свое подношение – артефакт, впитавший его кровь. Взамен Словотворец дает свою силу избранному им королю. Если бы господин был самозванцем, то при произнесенной им клятве камень остался бы прежним – чернее ночи. И это самое безобидное. Следуя писаниям, самозванцев ждет кара Небес: «Да сгниют от болезней люди, породив умертвий. Да зачахнет почва, оставив пустошь. Да обагрится кровью Мать-Земля и Боги спустятся на последний суд, дабы искоренить людскую заразу».

Закончив речь, она сделала реверанс и встала на прежнее место, подле короля Велероса.

Я никогда раньше не слышал последних строк и точно не знал их. Ни в одном писании не говорилось о каре за ложь перед Богами. Неприятные мурашки пробежали по спине, и я передернул плечами.

– Позвольте заметить, господа, мы все с вами живы и здоровы, а камень предков целый и невредимый и висит преспокойненько на его шее, одаряя нас своим сиянием. Могу ли я попросить господина Словотворца продемонстрировать его? – Король Велероса сделал просительный жест.

Я легко зацепил цепочку на шее и, стянув ее через голову, поднял камень над головой. По зале прокатилось дружное «ах», после чего я с невозмутимым видом надел амулет обратно.

Эмилий нас защитил, но зачем?

Музыканты заиграли новую мелодию, и гости отвлеклись на танцы. Король Велероса с улыбкой подошел к нам.

– Позвольте высказать свое восхищение. Я вам даже слегка завидую.

– Завидуете? – Бардоулф приподнял брови.

– Я с детства мечтал о своем предназначении и грезил о Словотворце. И вот у вас он есть, это поистине радует и огорчает одновременно.

Он выглядел юным, хотя я знал, что Эмилий старше Бардоулфа. На первый взгляд телосложением он напоминал советника, но если приглядеться, то удавалось заметить мускулы, которые то и дело очерчивались одеждой при движении. Волосы цвета жженого сахара были убраны назад, но несколько волнистых прядей упали, обрамляя лицо. По длине же они не доставали до плеч. А мягкие и приятные черты лица вкупе с заразительной улыбкой точно не оставляли девушек равнодушными.

Я поймал себя на мысли, что почему-то пристально рассматриваю Эмилия, и мне это нравилось. Нравилось просто быть рядом и слушать приятный голос.

– Может, и к вам однажды Боги будут так же благосклонны. – Бардоулф отсалютовал ему кубком.

– Я очень жду этого. – Эмилий печально улыбнулся, а я подавил в себе желание утешить его. – Король Бардоулф, не сочтите за грубость, но не позволите ли мне выйти на свежий воздух вместе с вашим Словотворцем. Я очень хотел бы пообщаться с ним.