- Ты свел?

- С ума сошла? – Нари картинно возвел глаза к потолку – на секунду я забылась и подумала, что он вот-вот увидит висящего вверх тормашками Аббадона. – По-твоему, я должен был поручиться за федерального преступника? Или сразу в Пентагон его пригласить? Пусть скажет спасибо, что я не стал его задерживать.

- Но они ведь действительно хотят помочь!

Даже если бы передо мной стояла задача очернить Бенедикта, ничего не получилось бы, ведь человека благороднее я просто не видела в своей жизни, и мне очень хотелось, чтобы Нари осознал это. Он слушал сперва с любопытством, потом с сомнением, и под конец, когда я упомянула о сотрудничестве Бенедикта с покойным ныне директором Харклиффом на первой войне, после которой ему, увы, все равно не удалось снискать снисхождения, он оборвал меня.

- Они воевали за нас?

- Конечно! И украли у Питера камень, чтобы он не мог и дальше наращивать свою армию!

- Я никогда не слышал об этом. Ни от Гарета, ни от Джованни. Да, в досье Бенедикта есть заметка, что он сотрудничал с ФБР, но…

- Он пытался спасти всех в здании суда! Ты же был там, ты видел!

- Я видел, как симбионты устроили пожар и совершили кучу убийств.

- А как же Мерилин! Николь помогла ей! Если бы не она, Саманта придушила бы ее своим хвостом! – неверие его начинало порядком раздражать меня, и голос мой звенел все яростнее. – Я месяц жила с ними под одной крышей! Они на стороне людей!

- Андреа…

- Питер вернул себе камень и взялся за старое, и только Бенедикт в силах его остановить!

- Успокойся. Это все равно решать не мне. Пусть обращаются к Джованни.

- Ты сам-то веришь, что он прислушается? Или что он хотя бы задумается о том, чтобы прислушаться…

- У Джованни много недостатков, - резко одернул меня Нари. – Но он – заслуженный офицер, до сих пор лично участвующий в опасных и сложных операциях, а не просто просиживающий штаны в штабе, как другие руководители. Он понимает ситуацию лучше нас с тобой и сумеет найти правильный выход.

Я отвернулась и несколько секунд глубоко дышала, чтобы усмирить пылающее внутри негодование. Рене больше не выглядела потерянной. Ее лицо приобрело странное задумчивое выражение, гораздо более осмысленное, чем прежде.

- У тебя ведь есть связи в Министерстве обороны?

- Допустим.

- Я прошу тебя. Очень прошу, если Франциско обратится к тебе еще раз, помоги ему. Он не пришел бы к тебе без острой необходимости.

- Ты уже обнаружила свое особое к нему отношение, еще перед судом, когда сказала, что пыталась помочь ему уйти. Извини, но из нас двоих хотя бы я должен быть объективным.

- Я и надеюсь на твою объективность, Нари. К Джованни у меня нет доверия, только к тебе, - приготовившийся к очередному затяжному спору, он даже опешил от неожиданности. – Я знаю, ты чувствуешь, что Франциско вовсе не плохой человек. Иначе ты не дал бы ему и слова сказать, иначе не расспрашивал бы сейчас про их с Бенедиктом деятельность. Иначе не отпустил бы его во второй раз.

Нари нервно крутанул в руке ключи от машины и оторвался от стены, на которую облокачивался все это время.

- Ничего не обещаю. Мне пора, опоздаю на самолет. Будь осторожна, Андреа.

- И ты тоже.

Глава 21

На Рене внезапно напала невиданная сдержанность; уверенная, что после нашей беседы с Нари она в очередной раз придет ко мне с расспросами, я очень удивилась, когда прогноз мой не оправдался. День она провела у миссис Гунтер, а вечером устроилась вместе со мной перед телевизором.

- Дождемся папу, - заявила она на мои робкие попытки обратиться к ней с заготовленным блокнотом в руках.

Новости она смотрела так сосредоточенно, будто они шли на иностранном языке, который она пообещала себе выучить. Главной их темой был террористический акт на Бруклинском мосту, жертвами которого стали больше пятидесяти человек. Показания свидетелей предсказуемо остались засекреченными, зато была точно описана взрывчатка, послужившая причиной трагедии. По завершении выпуска в прямом эфире выступил немолодой мужчина в генеральской форме, призывающий людей не выходить лишний раз на улицу до устранения беспорядков.

Спать Рене ушла к себе – я же свернулась калачиком на диване, ощущая в животе неприятную пустоту и беспомощно пытаясь убедить саму себя, что не потеряла ее доверие. Что не зря вернулась домой. Я думала о ее безопасности все это время, но вдруг теперь она боялась меня? Вдруг ей было бы спокойнее, если бы я оставалась с Франциско и оповещала ее о своем состоянии раз в неделю, как прежде?

Мама покинула нас, чтобы участвовать в войне. На стороне Питера я категорически отказывалась ее представлять, и не имело значения, что Бенедикт не знал ее имени. Она могла назваться ему другим, а могла вообще действовать в одиночку, но она точно не струсила и не спряталась в четырех стенах, как я, когда в ее помощи нуждались. Выбор, кажущийся мне благородным еще месяц назад, начал приобретать теперь совсем иные черты. Бенедикту требовались союзники, но я отказала ему, сославшись на виртуальную угрозу для своих близких, хотя по всем городам сейчас гибли другие люди, у которых тоже были семьи.

Телефон еле слышно пиликал на журнальном столике: Дэйзи делилась со мной впечатлениями после отдыха в Майями. Писала, что они с Лео только на днях прилетели и что в аэропорту творилась жуткая неразбериха, а сегодня она прочитала в какой-то статье, что именно этот аэропорт закрыли, и многие рейсы приостановили на неопределенный срок. Она радовалась, что они успели проскочить до объявления военного положения, ведь могли бы надолго застрять в чужом городе, - мне же оставалось благодарить удачу за то, что ее «неразбериха» не превратилась в очередной теракт.

- Абби, ты видел ответвления моего будущего, да? Когда мы… установили связь.

- Да.

- Ты можешь рассказать мне?

- Зачем?

- Чтобы я не допустила ошибку.

- Что ты подразумеваешь под ошибками, Андреа? Проявления слабости? События, ведущие к боли? Разочарованию? Нищете? Потере или смерти? Хочешь провести жизнь, сравнивая доступные пути и избегая камней? Тогда ты уже знаешь, какой она будет.

На следующий день в утренней тишине грянул подозрительный стук, будто у наших соседей снизу на пол упало нечто