В ответ я лучезарно улыбнулась и сказала:

– Отличная идея, пап.

– Я позвоню одному своему другу из Вашингтона. Он давно коллекционирует антиквариат и разбирается в таких вещах. Может, он знает какого-нибудь хорошего парижского мастера.

– Было бы здорово! – воскликнула я, бросившись папе на шею. – Спасибо!

Тот, похоже, растрогался.

– Не за что. В конце концов, дело касается истории нашей семьи.

– К слову о семье и историях, – вмешалась мама, – я хочу позвонить маме. Если что, я в гостиной.

Папа протянул мне дневник и сказал:

– Положи его к себе, пока мы не найдем какого-нибудь реставратора. А сейчас мне нужно вернуться к работе. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты в порядке, милая? Выглядишь устало.

– В школе сейчас дел невпроворот, – уклончиво ответила я.

– Ты не боишься этой штуковины в небе?

– Ты про звездную туманность? Нет, не боюсь. Говорят, она не опасна, поэтому я о ней даже не вспоминаю.

– И хорошо. Говорят, такие природные явления случаются каждые несколько тысяч лет. Со временем они исчезнут сами собой. Дорогая, ты же знаешь, что я тебя всегда выслушаю? – спросил папа, ободряюще глядя на меня. – Со мной ты можешь поговорить обо всем.

Кивнув, я снова его обняла. Мне ужасно захотелось обо всем ему рассказать! Возможно, папа многое бы не понял, но он бы все равно это принял. В эту секунду я больше всего хотела все ему выложить. Папа крепко обнимал меня, поглаживая по спине. Но я боялась, как отреагирует мама. Родители ничего друг от друга не скрывают, а это значит, мама неизбежно будет вовлечена в этот разговор. Мне вспомнилось, как отреагировала мама, когда я пожаловалась на странные симптомы, которые сопровождали пробуждение моих сил нимфы. Мама обвинила во всем фантастические книги, которые я читаю, и фантастические сериалы, которые смотрю. Она не восприняла меня всерьез и отправила к врачу. Нет, родители – не те, кому можно все рассказать. Они меня не поймут.

Я отстранилась от отца и улыбнулась.

– Тогда поработай еще немного. Мне также нужно кое-что сделать для школы, а потом я собираюсь встретиться с Маэлем.

– Значит, ему уже лучше? – осторожно поинтересовался папа.

– Да, – без колебаний кивнула я. – Здорово, что его наконец-то выписали. Я очень этому рада.

Папа улыбнулся.

– Приведи его как-нибудь в гости, если хочешь. Я бы очень хотел лично познакомиться с юношей, который спас мою дочь от холодной смерти, одолжив свой пуловер.

– Обязательно приведу, – пообещала я. – Спасибо.

С этими словами я взяла дневник и тарелку с пирогом и поднялась наверх. Стоило мне переступить порог, как Эванджелина радостно облетела комнату, а Маэль вышел на связь.

«Я соскучился, нимфочка. У тебя найдется сегодня время? Гермес хочет с нами поговорить. Мне не терпится увидеть тебя снова».

Бабочки в животе проснулись. Ощущение покалывания было невероятно чудесным. Пока я писала ответ, с моих губ не сходила улыбка. Мы договорились встретиться у маленького кафе, куда ходили во время нашего первого свидания и где Маэль угостил меня кофе и печеньем. Потом Гермес отправится по делам – у него в городе были назначены какие-то встречи, – а мы с Маэлем пойдем погулять. К счастью, я уже сделала всю заданную на завтра домашку и поэтому могла потратить свободные полчаса на то, чтобы принарядиться и накраситься. Я стояла перед зеркалом и пыталась накрасить ресницы, не испачкавшись, когда снова услышала пение женских голосов. Но теперь они звучали так тихо, что я не могла разобрать ни слова. И все же пение было очень красивым. И очень грустным. Мелодия становилась все тише и тише и, наконец, смолкла. Я не в первый раз спросила себя, кто поет так душераздирающе и почему я могу их слышать. Мне не терпелось рассказать об этом Маэлю и Гермесу. Вдруг у них найдутся ответы?

А вот и «Гюстав». Маэль ждал прямо перед кафе.

При виде меня он улыбнулся, и мое сердце отбило чечетку. Времени прошло совсем мало, однако он казался отдохнувшим и оправившимся после заточения. Глубокие тени под глазами уменьшились, кровоподтек почти прошел, даже раны заживали и выглядели не так страшно, как в нашу первую встречу. И тут на меня в очередной раз обрушилась эта новая реальность. Я в отношениях с полубогом. С полубогом! Меня захлестнула волна адреналина, когда я вернулась мыслями к тому, что произошло в переулке. Вспомнила силу Маэля, его ярость, его бесконечное желание защитить меня. Он обратил в бегство трех вооруженных противников, а затем притянул меня к себе: руки у него были разбиты в кровь. Я почти чувствовала на языке вкус воспоминаний обо всем этом, жар тела Маэля, прижавшегося к моему, тьму его тени…

Я на мгновение прикрыла глаза, не желая и дальше пялиться на Маэля, словно какая-то сомнамбула. Разговор обещал быть серьезным, отвлекаться никак нельзя.

По дороге сюда я мысленно подготовилась рассказать Маэлю про Тиффани, Никту и его отца Аида – если, конечно, Гермес еще не просветил его, но это казалось маловероятным. Уверена, в первую очередь Гермес хотел дать Маэлю возможность оправиться после тюрьмы, подлечить особенно тяжелые раны. Времени для ужасных новостей сегодня будет предостаточно. Ну не абсурд ли – спустя три сотни лет рассказывать Маэлю, что тот, кого он всю жизнь считал своим отцом, вовсе ему не отец. И сам он не сын Аида, зато в его венах текла кровь богини ночи Никты. Она – мать Маэля. Именно поэтому он оказался в смертельной опасности, как и Тиффани, настоящая дочь Аида. Согласно заветам темных богов, таких детей нельзя оставлять в живых.

Ответив Маэлю улыбкой, я невольно задалась вопросом: как осторожно объяснить человеку, что он потерял право на жизнь еще при рождении?

Маэль обнял меня и нежно поцеловал в щеку:

– Приветствую, прекрасная нимфа. Я скучал по тебе.

– Мне тоже тебя не хватало, Маэль, – прошептала я, прижимая его к себе.

Маэль отстранился с кривой усмешкой. Он, как обычно, во всем черном и казался мрачным пятном на этом празднике жизни. Я взглянула прямо в его серые глаза, которые по-прежнему смотрели на меня.

– Поищем свободный столик? – предложил Маэль.

Я кивнула.

Он задержал на мне взгляд:

– Выглядишь так, будто тебя что-то гложет.

Да Маэль меня насквозь видит! Не устаю этому поражаться. Он будто без малейших усилий читал мои эмоции, язык моего тела.

– Мне нужно кое-что рассказать, – призналась я. – Боюсь, новости тебе не понравятся.

– Хочешь со мной расстаться? – со смешком уточнил Маэль, маскируя тем самым возникшее напряжение. Но меня не проведешь, я знала его довольно хорошо.

– Глупость какая, – быстро ответила я. В голове разом стало пусто. Я заранее придумала, что скажу, но в этот миг не могла найти слов. Видимо, чтобы сообщать дурные вести, нужен талант, коим я обделена.