– Тэрон всегда говорил, что нельзя показывать свою силу. Почему нельзя было показывать силу врагу? Потому что… – Глиа схватилась за голову и сильно сжала её. Капитан это объяснял много раз… Ей – много, Бра’ас с первого раза всё понимала… – Точно! Потому что враг будет искать способы обойти твою силу!

А Глие наоборот нужна была сила Тэрона.

– И в чём она заключается?.. – сама себя спросила механик и сама же себе ответила: – В Стей!.. Это мне ничем не поможет… – она тяжело вздохнула и уселась на траву. Беседовать вслух показалось Глие отличной идеей. Создавалось ощущение, что она, как и раньше, обсуждает книги с Тэроном, Стей и Бра’ас.

– Сила Тэрона… И в чём же она?

– Именно сила? Не его любовь к кораблю и выпивке?

– Именно сила. Сила Тэрона… Тэрон всегда учил нас…

– Так вот же оно! Тэрон учил! Он знает много всего!

– Откуда он знает? Я часто спрашивала у него об этом…

– Он всегда говорил, что из книг. Из книг! Из книг! – Глиа закричала от радости! Ну, конечно же! Тэрон и сам читает, и всех на «Цезаре» к этому приучил. И научил читать. Он говорил, что сейчас почти никто не читает и даже не умеет, всегда гордился своей умной командой. На мысли «умной» Глиа поморщилась, но постаралась об этом не думать.

– Так-так-так! – от нетерпения она подскочила и снова принялась кружить по поляне. Дело двигалось, но очень медленно, механик не могла понять, что делать с новой идеей. Ну, читают они книги, и что?..

– А людоеды не читают… И что?! – Глиа взвыла от собственной глупости и замолотила себя кулаками по голове: – Дура-дура! Чем это поможет Тэрону? Он в клетке сидит, а ты нет!

И не сразу она сообразила, что как раз в этом есть преимущество. Глиа бросилась к своему нарисованному кружочку и уставилась на него. Пририсовала точку внутри и снаружи круга, долго сидела и до рези всматривалась в рисунок.

– Я убью его, – твёрдо произнесла Глиа, вставая на ноги. – Сделаю это. Ради него. Ради Тэрона. Убью…

Чем больше было ртов в общине людоедов, тем сложнее приходилось контролировать численность. Управлением маленькой общины занимался один староста. Для большого поселения выбирался совет из пяти-семи человек. Они обладали полной неприкосновенностью, первыми садились за стол и первыми покидали общину при нападении. Остальные людоеды слушались и уважали своих старост. Ещё бы! Ведь по указке главного выбирался следующий «обед» – староста мог указать на любого жителя, и никто бы не посмел ему противоречить. Глава общины решал и другие не менее важные вопросы – на кого напасть в следующий раз, как защититься, с кем торговать и чем, кого принимать в общину. Но, конечно, численность была на первом месте.

Если не следить за числом ртов сегодня, то завтра община начнёт голодать, а послезавтра людоеды станут драться за жизнь между собой. И через неделю не останется никого… Сытые жители размножались, но умирали от болезней. Сильные воины захватывали рабов, но первыми погибали в стычках. Могучие общины из соседних деревень привлекали просителей, но те порой отправлялись на костёр. Староста или совет старост решали, кто останется в общине, а кто послужит обедом. Пленники им становились в первую очередь.

В каждой общине людоедов был отряд бойцов, куда вступали самые сильные и ловкие мужчины, реже женщины. Дозорные из отряда занимали посты на некотором отдалении от общины и следили за тем, чтобы не подобрались охотники. А если такое случалось, то навстречу выходил ударный отряд. Но если в округе всё тихо и соседние деревушки приструнены, то ударный отряд охотился на людей – или тайно похищал, или в открытую нападал, или заманивал в ловушки. В самой общине оставались старосты, их охрана, женщины, дети, рабы, да раненые бойцы. Если ударный отряд разбивали, то старосты с охраной сбегали, забирая самое ценное, чтобы прибиться к другой общине, или начать строить новую, или вернуться в старую, когда всех перебьют. Истребители людоедов чаще всего вырезали жителей и сжигали тела, но про сами дома и пожитки забывали. Чем старосты постоянно пользовались.

Бывали времена, когда бойцам долгое время не удавалось поймать новых людей. Тогда, обычно, начинали сокращать рты с детей, как с наиболее бесполезных для общины (и вкусных) жителей. Потом шли раненые и женщины. Первые требовали лишних усилий, вторые отличались пышностью и лишним чудесным жирком. Рабов оставляли напоследок, перед воинами, поскольку невольников кормили отбросами и часто избивали до полусмерти, чтобы у них не было сил противостоять слабым женщинам, которые оставались в общине, пока не было передового отряда. Да и есть оголодавшие кости не всем хотелось…

Если кто-то приходил в общину просить место в голодное время, то он сразу же отправлялся на обед. Но в моменты сытости староста разговаривал с просителем. Тот мог доказать свою полезность какими-то умениями или принести что-то в дар. Но был и ещё один способ, который знали немногие. Человек, желающий жить в общине людоедов, чтобы не умирать с голоду в своём человеческом поселении, убивал одного из людоедов и произносил ритуальную фразу: «Мясо за мясо, я теперь свой». Людоеда съедали, нового людоеда приглашали в общину, а численность при этом не менялась. И здесь главное было не переборщить – если человек убивал несколько бойцов, а сам бойцом не являлся, то староста такой обмен признавал неравноценным. И тогда вместо сытного места, проситель сам отправлялся на костёр.

Причём костёр именно показательный – сгорание живьём никому бы не показалось приятным, и при этом ещё и могло научить чему-то остальных. На костёр отправляли всех провинившихся. В котёл с предварительной смертью без мучений – остальных.

* * *

Стоило Глие принять взвешенное решение и сделать первый шаг, как её затрясло от паники. Она словно провалилась в какой-то сумрачный мир, ускоряющийся с каждой минутой – глаза накрыло пеленой, и голова закружилась в бешеном ритме. Шатаясь и спотыкаясь обо всё подряд, падая на колени, царапая ладони о жёсткую землю, и снова поднимаясь, чтобы идти дальше, механик направлялась вперёд. Куда?.. Глиа не понимала даже, где руки, ноги и другие части тела, не говоря уже про какие-то там направление и время… А, нет, ноги она почувствовала, когда упала в очередной раз и больно стукнулась коленкой. Тогда и изодранные руки дали о себе знать.

Механик, стоя на четвереньках, утёрла нахлынувшие от боли слёзы. Такими темпами она убьётся раньше, чем найдёт общину людоедов. Всхлипнув от жалости к себе, Глиа поднялась на ноги и задумалась, вспоминая диалог, который устроила сама с собой. Кажется, там мелькала мысль, которая ей могла пригодиться… Да-да-да, точно! «Чтобы быть как враг, надо стать врагом». Механик поморщилась – что-то в этой фразе было не так. Не важно. Поскольку суть Глиа для себя уловила. Ей нужно убить людоеда, чтобы попасть в общину. А для начала неплохо бы определить, где община.

В голове словно зажгли прожектор, осветивший все мысли. Прожив с людоедами около двух лет, механик много чему научилась. Вот и пригодилась эта жизнь, которую так хотелось забыть… Глиа, с довольной усмешкой потерев руки, огляделась и прислушалась. Бра’ас всегда садила «Цезарь» так, чтобы до цели было не больше двух часов пути, но людоеды увели капитана и команду в свою общину. А община обычно пряталась в окружении высоких деревьев или у подножия горы, с местом для посевов и кормёжки скота, неподалёку протекала река или таилось озеро. Механик мысленно в очередной раз поблагодарила обожаемого Тэрочку, который так много времени уделял их обучению. Вспоминая эти уроки, думать было легко и даже немного приятно.